– Значит, хлеба не попросишь? Тогда завтра съедим твои сапоги!
– Иди к кагулу, Матвей! В Цитадели и без наших просьб полон рот забот, а мы тут ещё… Летунов бы наших проверил, что ли.
– А чего летуны? Нормальные бойцы.
– Дети ещё они.
– Твои? – изумился Барабаш, но не смог удержать серьёзное выражение лица и заржал. – Так вот ты чем в университете занимался! Ладно, не переживай, я никому не расскажу.
Старший десятник погрозил Баргузину пальцем и ушёл в прекрасном расположении духа, мурлыкая под нос песенку популярного до войны исполнителя Колывана Попочки:
Цветут ли цветы камнеломные,
Летят ли драконы огромные,
Вздыхают пиктийские гусли,
В Родению гусли не пустят.
На лётчиков, с недавних пор ставших полноценными бойцами сборного отряда, вид поющего командира произвёл впечатление не меньшее, чем если бы заговорил памятник легендарному воеводе Богдану Нечипайло в роденийской столице. Не иначе готовит какой-то подвох.
– Ну как, орлы бескрылые, к подвигу готовы?
– Так точно, товарищ старший десятник! – за всех ответил Михась Кочик. – Всегда готовы! И это… не посрамим… Да!
– Ещё бы вы посрамили, щеглы пестрожо… хм… в смысле, герои.
Добродушию Барабаша можно было верить. А можно и не верить, но даже насмешливая похвала приятна. Заслужили! Вот на прошлой неделе отловили десяток глорхийских дезертиров, неизвестно какими путями попавших в предгорья, и положили кочевников раньше, чем те успели испугаться. Правда, усовершенствованная профессором Баргузином огнеплюйка била теперь на двести шагов и прошибала противника навылет. А при удачном попадании вообще отрывала голову, но разве это умаляет победу? А ещё недавно дракона убили. То есть добили. Он с высоты в полторы версты упал, но всё-таки…
– Значит, так, ребятки, – Матвей присел на корточки у костра, постаравшись, чтобы запах от висевшего над огнём котелка сносило ветром в сторону. – Погодите, вы где дров раздобыли?
Вопрос не праздный – здесь даже кусты горного шиповника растут неохотно, да и те Еремей просил не трогать для маскировки. А у летунов полыхает так, будто среди леса расположились. Только вот поленья какие-то странные.
– Это засушенные драконьи пальцы, с одной лапы на полдня хватает, – пояснил Михась. – Если их обмазать мозгами и положить на солнце…
– Чьими мозгами?
– Э-э-э…
– А, ну да. Это вы хорошо придумали.
– Профессор подсказал.
– Он откуда узнал?
Впрочем, о причине появления у Еремея неожиданных знаний можно было и не спрашивать. С того памятного боя в Большом Лабазе Баргузин изменился, а вот в лучшую или худшую сторону… Скажем так, в полезную. Ладно, ещё глаза вновь стали нормальными и заполняются тусклым серебром лишь в случае опасности. Поначалу это пугало, зато теперь о приближении пиктийских драконов узнавали заранее, ещё до появления их в прямой видимости. Да и прочие умения, в большинстве своём пугающие неожиданностью и разрушительной силой.