А сегодня сны дополнились голосом. Знакомым голосом, тем самым, что обвинил в дезертирстве и не пустил к сияющим вратам Великого Ничто.
– Как вы себя чувствуете, товарищ профессор?
– Бывший профессор, – поправил Еремей неизвестного собеседника.
– Заблуждаетесь, товарищ Баргузин, – с явственно различимой усмешкой произнёс тот. – Более того, мы посоветовались и решили присвоить тебе звание академика.
– Что такое академик?
– Тот же профессор, только самый умный.
– Смеёшься? – Еремей по примеру голоса тоже перешёл на «ты».
– Смех продлевает жизнь.
– Какое тебе дело до моей жизни? И кто ты вообще?
– Придёшь в гости, узнаешь.
– Если захочу.
– Захочешь. Кстати, ты долго ещё собираешься лежать?
– Есть другие предложения?
– Излечи себя.
– Каким образом?
– Странно слышать такие слова от самого Эрлиха Белоглазого.
– Попрошу без оскорблений.
– Какие тут оскорбления? Так оно и есть, просто прими к сведению. Ну… ну и живи, конечно. Думаю, тебе повезёт больше, чем мне когда-то. Понимаешь… молодой был, глупый.
Внезапная догадка, озарившая Еремея, вдруг потребовала немедленного разъяснения:
– Кто-то говорил, что я – это ты.
– Да, говорил.
– Тогда получается, что Эрлих Белоглазый…
– Был когда-то им, не спорю. Но теперь эта почётная должность перешла… Извини, не специально же так получилось. И не спеши делать выводы – не всё, что мы называем трагической случайностью, таковой является. Вдруг не так трагично и совсем не случайно?
– Значит, моим именем станут пугать непослушных детей? Спасибо за подарок!
– Не стоит благодарности! Память восстанавливать будем?
– Чью?
– Ну не мою же. Закрой глаза и сосчитай до десяти.
– Как я закрою глаза, если и так сплю?
– Это неважно, просто представь себя с закрытыми глазами.
– Во сне?
– Да что же ты такой бестолковый? Весь в меня… Пойми, на нашем уровне уже нет никакой разницы между сном и явью. Образно, конечно, выражаясь. По бабам, во всяком случае, ходить не получится. В качестве привидения если только, но роль стороннего наблюдателя вряд ли тебя устроит, не так ли? Считай до десяти, дурень!
Матвей Барабаш помешивал в котелке мерзко воняющее варево и обернулся на звук шагов.
– Ну что, Миха, как он там?
– Плохо, – Михась присел у костра на корточки и протянул руки к огню. – Бредит. Всё ругается с кем-то.
– Ничего, и не таких на ноги ставили, – старший десятник зачерпнул полную ложку своей стряпни, понюхал и поморщился. – Вот вернейшее средство – если сразу не помрёт, то к завтрашнему дню очухается.
Кочик с сомнением пожал плечами. Что-то ему не приходилось слышать о случаях заживления ожогов на большей части тела обыкновенной похлёбкой из драконьего хвоста. Может, из чего другого и помогло бы, не зря же ходят слухи о живой воде и молодильных яблоках… В сказках, да…