– Как только получу кристалл связи непосредственно с Владыкой или одним из адептов Триады, так непременно это сделаю, – рассмеялся сотник. – Или попросить, чтоб его сделали прямо тут? Профессор, вы же преподавали в университете кристалловедение?
Баргузин беспомощно развёл руками, а вместо него ответил Матвей:
– Он говорил, что какую-то словесность и древний шаманизм. Или шаманство, кажется.
– А сам ответить не в состоянии?
– Но я же рассказывал – Еремей потерял память и онемел.
– Совсем?
– Надеюсь, не навсегда.
– Я тоже надеюсь.
Старший десятник мысленно грубо нарушил дисциплину и субординацию, обозвав про себя Елизара Мартина выкидышем от противоестественной связи лишайного гэльского варра с дохлым винторогим кагулом. Ну не объяснять же, что Еремей в разговорах часто начал переходить на неизвестный язык, одна часть слов в котором похожа на боевые заклинания, а другие звучат великолепными в своей красоте и сочности ругательствами. Нет уж, лучше объявить свихнувшегося профессора немым. Бережёного Триада бережёт…
Помолчать ему всяко лучше, ибо если даже Баргузина не примут за пиктийского лазутчика, что маловероятно, то отправят в столицу, дабы всласть покопаться в мозгах в поисках новых знаний. Не руками, конечно… есть более действенные способы у товарищей со значком Недрёманного Ока на накидках. Оно кому надо?
– Не получается, значит, у нас разговора, – огорчился сотник. – Тогда другое подскажите… Что это такое и где вы его взяли?
Елизар сдёрнул лежавшую на раскладном столике холстину, открывая прихваченную из эрлиховой пещеры странную огнеплюйку. И что же её Михась с собой таскал, аблизьян неумытый? Да и сам хорош – мог бы приказать закопать найденный артефакт куда поглубже. Нет же, пожалел добычу!
– Не хотите говорить, – командир заградотряда сделал правильный вывод и хлопнул в ладоши. Коротко бросил заглянувшему в палатку десятнику: – Увести.
В землянке, приспособленной под тюремную камеру, тепло и сухо. Походная печка в углу раскалилась до малинового свечения, рядом ящик с древесным углём, у выхода бадья для прочих удобств … живи и не тужи. Единственный вопрос – сколько той жизни осталось? Вроде бы не принято в Родении отправлять людей на встречу с Триадой лишь по подозрению без всякого суда и следствия, но нужно же когда-нибудь попробовать? Почему не начать с них?
– Что с нами будет? – Михась лежал на укрытых старым сеном нарах, закинув руки за голову, и вроде ни к кому не обращался. Мысли вслух.
– Ясное дело, – живо откликнулся мающийся от безделья старший десятник. – Завтра нас расстреляют перед строем, а послезавтра отправят на шахты. Кристаллы добывать будем.