— И что?
— Очень грустно. Мне пришлось уплатить актерам жалованье и распустить их.
— Говорю тебе, это была интрига.
— Опять — интрига.
— Почему людям не нравится мое пение? Я пою громче любого тенора и могу брать более высокие ноты.
— Джонни, нельзя противостоять интриге, если в ней участвует весь мир.
— Ладно, пусть будет по-твоему.
— Вот и молодец.
— И все же, — настаивал, Фархшем, — у меня есть голос и сильнее, чем у того плюгавенького тенора.
— А каким образом вы сделали свои пятьдесят тысяч!
Этот вопрос больше всего волновал Эндрюса Блэкфорда, и он продолжал настаивать, чтобы Фархшем или Стэфани обнародовали свой секрет.
Стэфани с презрительной миной отворачивается от Фархшема, но царственно разрешает ему изложить эту постыдную историю.
— Я не могу рассказывать об этом, но Джон, по-моему, гордится этим поступком. Пусть сам и расскажет.
— И расскажу.
— Пусть все услышат, что есть ты.
— А что, я не такой уж и дурак.
— Слушаем вас, господин Фархшем, — поторопил его Джулиус Сэдверборг.
— А вышло все очень здорово. Но, доложу вам, дело было рискованное. А сделал я вот что. После номера с оперой у меня осталась всего сотня. Тут я встречаю одного американца. Рассказываю ему, что схожу с ума по женщине, которая согласна выйти за меня лишь на том условии, что я за полгода заработаю пятьдесят тысяч, а сейчас у меня в кармане всего сотня. Он так и подскочил:
— «Милейший, если у вас есть сотня, то вы можете открыть в банке счет и получить чековую книжку».
«А какая мне от нее польза?» — спрашиваю я.
«Возьмите меня в дело на равных долях» — отвечает он.
Я, конечно, согласился, что мне оставалось делать. В тот же день мы и начали. Положили деньги в банк и получили чековую книжку на сто бланков. Сняли театр, набрали первоклассную труппу, нашли пьесу. Постановка получилась отличная: декорации дивные, девушки роскошные, а уж героиня такая, каких любит публика — глаза злые, голос какой-то непривычный, заморский акцент, голливудский, похоже. За ценой мы не стояли, а просто все дальше и дальше, лезли в тысячные долги, — Джон Фархшем умолк на минутку, чтобы передохнуть.
В это время Эндрюс, его это очень интересовало, задал следующий вопрос:
— А чем же вы расплачивались?
— Чеками, само собой.
— Какими чеками?
— Я же сказал — у нас была чековая книжка.
— Но как только ваша сотня иссякла, чеки ваши стали недействительны.
— Разумеется. Но мы их все разменяли.
— Разменяли?!
— Да, адская была работа.
— Ничего не понимаю? Как можно разменять пустые, ничем не обеспеченные чеки?
Джулиус Сэдверборг как юрист, который знает, как обращаться с законом, решил объяснить: