— Благодарю, вы умный человек.
— Так вы возьмете?
— Наверное, возьму, но на время.
— Что значит, на время?
— На несколько дней, а потом принесу.
— Хорошо. Это будет вам недорого стоить, я решил продать ее вам…
— Я ее не покупаю.
— Как не покупаете?
— Я ее одолжу на время, а потом верну.
— Но, мадам…
— Никаких «но», мой плащ принесет вам доход, а этот старый мешок, который был когда-то сумочкой — ничего. Не надо мелочиться.
Хозяин лавочки, посмотрев со всех сторон на сумочку, протянул ее Стэфани — бедные люди поистине не бывают мелочными — это прерогатива богатых.
Покидая лавочку, Стэфани попрощалась со стариком хозяином, который с надеждой сказал ей вслед:
— Увидимся, мадам! Счастливо!
— Я приду.
— Надеюсь.
Куда идти дальше, она уже знала, присмотрев по дороге сюда незапатентованную мастерскую, где шили рабочую одежду. Мастерская была подпольная, она не вносила в фонд государства налогов, и работу там можно было найти, приложив некоторые усилия, в чем Стэфани не сомневалась.
А вот и мастерская.
Стэфани некоторое время меряет шагами выщербленный тротуар на окраинной улочке и наблюдает за входом в полуподвал, куда спустились поочередно шесть бедно одетых работниц, оглянувшись, прежде чем спуститься на несколько ступенек по довольно грязной лестнице, которая просматривалась прямо с улицы. Очевидно, выждав нужное ей время, Стэфани решительным шагом направилась к входу в полуподвал. Не обратив внимания на резкое амбре, которое всегда сопутствует бедности и беспросветному труду, она стала спускаться по грязной лестнице.
Попав в полутемное помещение почти подвала, Стэфани остановилась у двери и стала рассматривать сначала оторопелую женщину, возраст которой было трудно определить — до того изможденным и усталым было ее лицо. Женщина быстро спрятала одежду, на которую она сноровисто пришивала пуговицы. Спрятала она ее под стол, за которым сидела. Стол был покрыт темной старенькой скатертью, доходившей до пола.
Мужчина довольно солидного возраста, но совершенно несолидного вида, подняв голову от счетных книг, с испугом и раздражением на крысином личике смотрел на Стэфани, как на видение, с надеждой, что это видение как появилось, так и исчезнет.
Но видение не исчезло, а решительным шагом направилось к занавеске, закрывавшей вход в другое помещение и, отдернув ее, заглянуло в другое помещение, устроив там переполох.
Мужчина, опомнившись, бросился к Стэфани, вырвал у нее из рук край занавески, пытаясь загородить вход.
Немая сцена продолжалась еще несколько мгновений, как будто все в этой комнате были глухонемые. Происходили только действия, без слов. Немая сцена прервалась хриплым, осипшим от волнения голосом мужчины, явно хозяина этого неуютного помещения, который загораживал вход от Стэфани: