— Как они узнают? Как они узнают, что я повесилась, чтобы избежать позора? Они уже знают, что я этого не совершала. Это не я убила в Сахаранпуре лорда и леди Саммерс. Так им сказал мистер Джеллико. Они никогда тебе не поверят.
— Никогда не говори «никогда», мышка! — Он рассмеялся, повторяя пословицу, но Катриона услышала еще кое-что. Знакомая интонация, раскатистое «р» и округлое протяжное «о». Слабый шотландский акцент, которого раньше она у него не слышала. Это он нарочно, чтобы посмеяться над ней? Напомнить о своей угрозе?
— Они поверят мне, когда и второй свидетель тоже умрет. Они решат, что вы оба лгали.
Он имел в виду Томаса. Он собирался убить Томаса, после того как расправится с ней.
Катриона попыталась придумать и испробовать какой-нибудь трюк — что-нибудь, чтобы отсрочить то, что Беркстед считал неизбежным.
— Может, мне лучше признаться? Не оставить ли мне покаянную записку самоубийцы со словами стыда и сожаления?
— О нет. Этим тебе не удастся сбить меня с толку, мышь. Да и кто поверит, что такая честолюбивая дрянь вроде тебя способна раскаиваться?
И вот опять протяжный шотландский акцент. Каждый раз, как он называл ее мышью.
— По крайней мере расскажи, как ты это сделал. — Катриона была готова схватиться за любую соломинку. — Если, уходя в вечность, мне предстоит взять на душу твои грехи, расскажи мне хотя бы, что случилось.
Он чуть притих, и она почувствовала, что он обернулся к ней лицом.
— Теперь-то уж не прикидывайся, мышь!
— Нет. Меня там не было. Ты это знаешь.
— Разумеется, ты там была. Кто-то был. Я тебя слышал, — настаивал он.
Алиса! Но она скорее умрет, чем позволит ему догадаться. Поэтому Катриона сказала:
— Может быть, ты меня и слышал. Я искала тетю, но так и не нашла. И тебя не видела. Как ты вообще догадался, что я там была?
Это было нагромождение лжи, однако фокус удался. Рука, что сжимала ее горло, чуть ослабила захват.
— Твой любовник. — В голосе Беркстеда слышалось злорадство, но он по крайней мере продолжал говорить. И пока говорил, не пытался оторвать ее руку от перил лестницы или сбросить ее с высоты колокольни. — Если хочешь знать, сам Танвир Сингх внушил мне эту мысль. Ты бы назвала это иронией, правда? Он явился искать тебя. Как трогательно! Этот твой наивный язычник, столь преданный тебе, — он спросил, не видел ли я тебя. А потом оказалось, что он вовсе не туземец и не язычник, а сын графа Сандерсона — чертов третий сын графа, — и все считаются с его мнением. Но именно он сказал мне, что ты внутри дома. И когда все решили, что ты погибла в огне — и почему этого не случилось? — мне было легко свалить вину на тебя. Ты сама облегчила мне задачу. Тайно рыскала по окрестностям, чтобы видеться со своим темнокожим дружком. Но ты знала: так или иначе я тебя получу. У меня бы вышло, и мы были бы счастливы вместе.