— Альвизе, вот и ты! — Доротея поспешила навстречу Альвизе и остановилась перед ним с радостной улыбкой. Внимательно она посмотрела сначала на него, затем на его отца. — Не хочешь ли ты представить меня?
—Разумеется. Отец, это монна Доротея, прелестная вдова, которая теперь пребывает в монастыре Сан Заккария. Доротея, это мой отец, Пьетро Малипьеро. С моим братом, Джованни, ты уже знакома.
Еще бы, подумала я. Который был с тобой на вечеринке в монастыре. Я с опаской рассматривала мужчин, в то время как Доротея сняла маску и начала весело болтать, сначала о хорошеньком платье, затем о красивой цепочке с гербом месье
Малипьеро и, в конце концов, о прекрасном палаццо нашего гостеприимного хозяина Тревисана.
— В Неаполе у меня так же прекрасный дом, — сказала она. — И прежде всего, прислуга.
Я была поражена, когда они повернулись ко мне и Клариссе.
— Здесь, в Венеции, у меня так же эти две горничные. — Она милостиво нам улыбнулась. Я встала, как пригвожденная, в то время как Кларисса сердито фыркнула рядом со мной.
— Миленькие горничные, — сказал Альвизе. Он остановил свой взгляд на мне и
Клариссе. Я радовалась, что на мне была маска. В его глазах было свечение, которое мне не понравилось.
— Почему их не было на нашем маленьком празднике в комнатке? — спросил он.
— Да были они там. По меньшей мере, Анна, она была за ширмой. Это девушка в маске кошки.
Глаза Альвизе сузились, пока он на меня пристально смотрел.
— Интересно, — ответил он.
Его брат Джованни потянул его за руку.
— Пойдем, разыщем Тревисана.
— Ты прав. Разыщем Тревисана и поприветствуем.
У меня в ушах звучало, словно он с "поприветствуем" имел в виду "убьем". И, разумеется, зуд в затылке усилился, прежде всего, когда Альвизе так близко мимо меня прошел, что острие его зачехленного меча задело мое платье. Он взглянул на меня через плечо и улыбнулся, словно акула перед укусом.
Кларисса дотронулась до моей руки.
— Я пойду, поищу уборную, — сказала она.
Я только рассеянно кивнула и едва поняла, как она уже испарилась через портик.
В то время, как Альвизе и Джованни пересекали зал, я услышала краем уха разговор между Доротеей и Мессером Малипьеро.
—Вы выглядите слишком молодо для Совета Десяти,— сказала Доротея.
—Мне почти пятьдесят.
—Ну, тогда Вы еще очень молодой! — заверила Доротея. Ее ничуть не смущало то, что был такого возраста, что годился ей в отцы. Но со старыми мужчинами, прежде всего богатыми, у нее был опыт
—Я прибыла в Венецию с моим мужем шесть месяцев назад,— сообщила она, хотя ее никто не спрашивал.— Он хотел здесь осуществить сделку по торговле шерстью.