- Я хочу во-е-вать! - заявила длинноволосая, рыча и впиваясь коготками в инсуба.
Блондинка отлепилась от сладкой парочки, упав на скамейку, а двое скрылись за ближайшим поворотом дорожки, причём Марк успел подмигнуть Арту.
Музыка стихла.
Анна Эйджи, умело заправляющая тусовкой холёных кавалеров и девиц из когорты хорошо оплачиваемых служащих, выступила в центр лужайки. В одной руке она держала бокал, в другой - полную бутылку. Громко, чтобы быть услышанной дюжиной гостей, не спешивших уединиться за альпийскими горками, она произнесла:
- Вечерние новости сообщили: войска Морских Колоний одержали ещё одну победу. Скоро внешние поймут, с кем имеют дело! Девушки, наполним бокалы, и выпьем этот прозрачный, как чистые воды, "Шторм" за наших мужественных ребят!
Глядя на кучку оживлённых женщин, сгрудившихся с бокалами вокруг Анны,
парень с протезом вдруг отчеканил:
- Если чьи-то родственники участвовали в сегодняшней операции в Индонезии, самое время поднять чарку за упокой!
- Ник, умоляю! - взмолилась темноглазая девушка.
Парень принялся неуклюже вставать со ступеней. Протез не слушался: искусственная ступня скользила по гладкому покрытию. Арт уже был рядом и подхватил беднягу, не дав тому упасть. Девушка благодарно кивнула и, шёпотом:
- Ник был на поверхности. Он знает, что говорит.
- Да уж! - голос Ника дрогнул, он смотрел Арту в лицо, и тот за неподвижной маской молодящей искусственной кожи разглядел боль, страдание и горечь невосполнимой утраты. Боль и страдание искалеченного парня, втянутого в мясорубку четвёртой мировой.
Зелма скрылась в дамской комнате.
Мужчины стояли друг напротив друга и молчали.
Небрежное слово из уст устроительницы вечера всколыхнуло парня изнутри, и Ник признался Валевскому, как порой, неожиданно для себя, признаются человеку, которого видят в первый и последний раз:
- Мне осталось недолго. Похоже, я подхватил одну из болячек внешних, пока валялся без сознания, сорвав защитную маску. Вот, с сестрой решил прогуляться в Эдем: денег за три месяца службы как раз хватило на одну приятнейшую вечеринку. А она ничего, - пусть порадуется, - он кивнул в ту сторону, где скрылась Зелма.
Арт пожал запястье ветерана.
Затем прошёлся с братом и сестрой до выхода из оранжереи.
Возвращаться в патио не хотелось: слишком контрастным было то, что полыхало недобрым светом в глазах солдата, и всё, о чём приветливо и сладко щебетала благородная Анна Эйджи с пафосным букетом в высоко уложенных волосах.
Он побродил по дорожкам сада, разглядывая живые цветы и искусственных бабочек так, как будто видит их в первый и в последний раз. Решил, что ни к чему дожидаться Марка Эйджи, и отправился домой.