— Я ничего не сказала. Я сдержала свое обещание. Я ничего не сказала, — затараторила она. — Никогда, никогда, никогда.
Николас удивленно смотрел на нее.
— Я не сказала ни слова. Скажите своему отцу, что я сдержала обещание, — без умолку повторяла Элиза и пятилась в дом.
— Какое отношение к этому имел мой отец? — грозно спросил Николас.
Элиза уставилась на него:
— Это было его рук дело. Твой отец убил моего несчастного брата.
— Нет, нет, — возразила потрясенная Серена. — Этого не может быть.
— Ты считаешь меня лгуньей? — резко спросила Элиза, придя в себя, воскресив в памяти призрак из прошлого. — Я знаю, кто согревал меня ночами и платил за это.
Николас вздрогнул от отвращения, представляя жалкую картину, которую вызвали в его воображении слова старой зловонной карги.
— Я-то знаю, кто убил моего брата, да упокоит Бог его душу. Я видела это собственными глазами. Я также знаю, кто заплатил мне за то, чтобы я не раскрывала рот. Ник Литтон — вот кто это был. А ты, — сказала она, указывая грязным пальцем на Николаса, — вылитый его портрет.
— Николас, здесь, вероятно, произошла какая-то ошибка, — сказала Серена, с тревогой глядя на его мрачневшее лицо.
Николас отстранил руку Элизы.
— Когда вы его видели в последний раз? — спросил он.
Элиза пожала плечами:
— Вскоре после того, как это случилось. Он дал мне крупную сумму, помог стать респектабельной леди для утех, так сказать. — Смех Элизы перешел в безудержный припадок кашля, который ей удалось остановить, когда она откашлялась и сплюнула. — С тех пор я его больше не видела.
— И больше не увидите. Он уже десять лет как мертв.
— Тогда какое ты имела право приходить сюда и ворошить прошлое? Барышня, тебе бы лучше оставить все в покое, — сказала Элиза, с упреком глядя на Серену. — Прошлого не воротишь.
— Как нам проверить, что вы говорите правду, а не разыгрываете скверную шутку? — спросил Николас.
— Значит, тебе не терпится увидеть доказательства, — сказала Элиза. — Подождите здесь.
Она исчезла в глубине мрачного дома, но вскоре появилась, сжимая в руке какой-то предмет, завернутый в грязную тряпку, и протянула его Николасу.
Как только Николас развернул тряпку, Серена заметила, что сомнение на его лице сменил ужас.
— Николас, что это?
— Медальон. Портрет моего отца. Боюсь, что больше не осталось никаких сомнений.
— Он говорил, что дарит мне это в знак своей любви, — сказала Элиза. — Поскольку это не драгоценная вещь, мне не удалось ее продать. Я оставила медальон на память.
— Скорее как страховой полис, — с презрением заявил Николас. Он бросил монету на землю перед ногами Элизы. — Это за ваши старания. От меня вы больше ничего не получите, вам и так уже сполна заплатили.