Серена прижалась к нему, ее лицо побелело, она вся дрожала.
— Я не знала. Я бы не стала… что же я наделала?
— Давайте покинем это ужасное место, — с горечью сказал Николас. — Уже то, что мы находимся здесь, оскорбительно для меня. — Он взял Серену за руку и увел ее.
Элиза пожала плечами, подняла монету и громко захлопнула дверь своего дома.
Серена так дрожала, что с трудом преодолела короткий путь до постоялого двора.
— Мне так жаль, Николас. Поверьте, я не имела ни малейшего понятия, что может обнаружиться, — с отчаянием в голосе сказала она. Ей стало невыносимо видеть мрачное лицо Николаса. — Его лучший друг! Неудивительно, что отец не захотел мне открыть правду. Мне не надо было ворошить прошлое. О боже, я почти сожалею, что не он оказался виновным в убийстве. Простите меня.
— Теперь вы говорите глупости. Вам не за что извиняться. Это я виноват, страшно виноват, и мне стыдно. За то, что мой отец заставил вас жить на континенте. Мой отец вынудил вас вести такую жизнь. Это мой отец до сих пор не давал вам возможности осуществить законное право на наследство. И по злой иронии судьбы именно я настоял на том, чтобы узнать правду. — Николас с горечью рассмеялся. — Можно сказать, что я стал творцом собственной гибели.
— Николас! Вы не должны так думать. Мой отец сам сделал выбор. Вашей вины тут нет.
Николас печально взглянул на нее:
— Что вы теперь собираетесь делать?
— Делать? — У нее был смущенный вид.
— Вы ведь желаете восстановить доброе имя отца?
Серена стала еще бледнее.
— Николас, я не собираюсь ничего делать, — ответила она. — Это случилось тридцать лет назад. Вряд ли сейчас это кого-нибудь волнует. Даже скандал забывается, если он случился больше недели назад.
— Вы не должны так говорить ради того, чтобы поднять мне настроение.
Серена сердито топнула:
— Я сама делаю выбор и отвечаю за его последствия. Перестаньте брать всю вину на себя, это оскорбительно.
— Серена, столь необычный взгляд на жизнь поражает меня. Вы удивительная женщина!
— Мне хотелось бы поверить вашим словам. Прямо сейчас я не чувствую себя удивительной. Скорее я чувствую себя усталой и сбитой с толку. Вы не отвезете меня домой?
— Да, пожалуй, это будет лучше всего. Мы поговорим об этом завтра, после того как выспимся и сможем подумать о последствиях.
— Тут не о чем говорить. Теперь мы знаем правду, и больше никто ничего не узнает. Папа был бы такого же мнения. Как и я, он сам делал выбор. Он не стал добиваться правды. Он также не захотел бы, чтобы вы возмещали ему убытки за своего отца, даже не зная, что мы… друзья.