Китаец принес сдачу. Уолдо искоса наблюдал за мной, как я добавлял к чаевым еще четверть доллара, презирая себя и одновременно ощущая свою слабость в том, что давал ему повод для насмешек надо мной.
— Не сердитесь, — сказал он, — если вам нужна трость, я вам ее куплю. С резиновым наконечником.
Мне хотелось оторвать от земли это рыхлое толстое тело, отшвырнуть его от себя, как мяч. Но мне ни в коем случае нельзя было терять его дружбу. Не сейчас, по крайней мере. Он спросил меня, куда я направляюсь, и когда я ответил, что в центр, попросил подвезти его до улицы Лафайетт.
— Не будьте неблагодарны, — сказал он. — Я надеялся, вы будете рады тому, что еще четверть часа послушаете мой восхитительный монолог.
Когда мы ехали по Четвертой авеню, он вдруг схватил меня за руку. Машину чуть не занесло.
— В чем дело? — спросил я.
— Остановите! Пожалуйста, остановите! Будьте великодушны хоть раз в жизни.
Мне любопытно было узнать, в чем причина такого возбуждения, и я остановил машину. Он поспешно пошел назад вдоль домов, к антикварному магазину мистера Клодиуса.
Фамилия у мистера Клодиуса была Коэн. Но он скорее был похож на янки, чем на еврея. Рост около 5 футов 11 дюймов, вес не более 150 фунтов, светлые глаза и лысая грушеобразная голова. Я был с ним знаком, потому что когда-то у него был компаньон, занимавшийся скупкой краденого. Клодиус был наивным и рассеянным по характеру человеком, одержимым антиквариатом, он не подозревал, что его компаньон ведет двойную игру. Он готов был даже оградить его от судебного разбирательства, а мне в благодарность он преподнес комплект Британской энциклопедии.
Естественно, он и Уолдо были знакомы. Оба могли дойти до состояния экстаза при виде какого-нибудь старинного чайника.
То, что Уолдо увидел в витрине магазина Клодиуса, был дубликат той самой вазы, которую он отдал Лоре. Она имела форму шара, установленного на подставке. Мне она напомнила один из серебряных шаров, которые вешают в Рождество на елку в магазине «Вулворт». Я понимал, что эта вещь вовсе не настолько редкая и дорогостоящая, как многое другое, из-за чего коллекционеры почти теряют сознание. Уолдо ценил эту вещь, потому что среди определенной категории коллекционеров высокого класса начал погоню за ртутным стеклом. В своем рассказе, озаглавленном «Искажение и отражение»[12], он писал:
«Стекло, выдуваемое до прозрачности мыльного пузыря, внутри покрывается тонкой ртутной пленкой, и оно сияет, как зеркало. Подобно тому, как ртуть в термометре показывает температуру человеческого тела, так и отражения в этом прозрачном шаре обнаруживают склад и темперамент тех бесславных посетителей, которые, войдя в мою гостиную, впервые отражаются на его шарообразной поверхности, принимая облик карликов-уродов».