Судя по ее реакции на все, что случалось на публике, наверное, она чувствовала себя беспомощной, сталкиваясь с вещами, которые происходили за закрытыми дверями. У нее было много талантов, и все же...
— Мер, прости. Я так не думаю. Ты не сможешь стать такой же расчетливой, как они.
Я хотел донести до нее, что в моих глазах это достоинство. Меня радовало, что она не такая.
Америка свела тонкие брови:
— Расчетливой? Это как?
У меня вырвался тяжелый вздох, и я попытался объяснить ей, не вдаваясь в ненужные подробности:
— Я бываю в разных местах. И много что слышу. На Юге, где высока концентрация низших каст, не утихают беспорядки. Если верить разговорам гвардейцев, долго прослуживших здесь, южане всегда протестовали против методов Грегори Иллеа. И неспокойно там уже давно. Ходят слухи, что король именно из этих соображений и выбрал королеву Эмберли. Она родом с Юга, и его решение на некоторое время их утихомирило. Но теперь, похоже, все началось по новой.
Мер задумалась над моими словами.
— Это не объясняет, что ты подразумеваешь под расчетливостью.
Стоит делиться с ней тем, что мне известно, или нет? Она хранила наши отношения в тайне два года. Ей можно доверять.
— Я тут на днях, еще до празднования Хеллоуина, побывал в одном министерстве. Речь шла о сочувствующих повстанцам на Юге. Мне приказали доставить распоряжения в почтовое крыло. Их там было три с лишним сотни. Америка, триста семей, смещенных на касту ниже за то, что не донесли о чем-то или помогли кому-то, кого во дворце сочли опасным. — (Она ахнула.) — Вот именно. Можешь себе представить? Что, если бы это случилось с тобой, а ты, кроме как играть на пианино, ничего делать не умеешь? Откуда тебе знать, как выполнять канцелярскую работу, как вообще ее найти? Подтекст предельно ясен.
Похоже, мне все-таки удалось отвлечь ее от грустных мыслей.
— Ты считаешь... Максон в курсе?
Хороший вопрос.
— Думаю, он не может не быть в теме. Ведь он без пяти минут глава страны.
Она кивнула, переваривая очередное открытие относительно ее дружка.
— Только не говори никому, ладно? — попросил я. — Если об этом кто-то узнает, я могу в два счета отсюда вылететь.
«И это в лучшем случае», — добавил я про себя.
— Разумеется. Я ничего не слышала.
За легкомысленным тоном она пыталась скрыть тревогу. Я улыбнулся этой наивной попытке меня обмануть.
— Я скучаю по прошлой жизни, в которой были только ты и я, и ничего больше. И по нашим старым проблемам тоже, — пожаловался я.
Чего бы я сейчас не отдал за то, чтобы самой моей большой проблемой было раздражение на ее постоянные попытки меня подкормить.