Обострения самотека случаются, как положено, осенью или весной. И еще в особенно жаркие дни лета. Обычно в конце рабочей недели.
Поскольку специальной штатной единицы для того, чтобы отслеживать самотек, в издательстве не предусмотрено, беседовать с автором вынужден тот редактор, который ближе всего оказался к телефону.
Чаще всего звонят и пишут авторы больших форм: повестей или романов.
– Простите, а в каком жанре написано ваше произведение?
Некоторых этот простой вопрос ставит в тупик.
– В жанре? Ну, знаете, похоже на «Мастера и Маргариту».
– Действительно? А какого объема ваше произведение?
– Объема? Ну, знаете, такой, средней толщины книжка…
– Хотелось бы знать в авторских листах.
– ?!
– Ну, хорошо. А каков сюжет?
То, что мне пытались всучить как аналог булгаковской прозы, оказывается в лучшем случае попыткой изобразить фэнтези на местных реалиях. В каком количестве создаются тексты жанра фэнтези – говорит о многом: пишущий народ с остервенением ищет и осваивает параллельные и альтернативные миры. Просто в любую щель кидается, лишь бы прочь из окружающей действительности. Жалко лишать их надежды на лучшую жизнь, а заодно и надежды на публикацию. Единственный выход не обидеть автора самой – это перенаправить его к другому редактору.
– Я вас сейчас соединю с редакцией фэнтези.
Ничего, они там ребята молодые, закаленные ролевыми играми, пусть пообщаются. А вдруг, если этого автора слегка переписать, что-нибудь да получится.
Когда звонят и напрямик заявляют, мол, я написал хороший роман и хочу его издать, я интересуюсь без обиняков, не Достоевский ли, Толстой или, поближе к современности, Акунин фамилия звонящего. У некоторых хватает юмора признать, что – нет.
Часто звонят особы женского пола, возраст которых по телефону определить затруднительно, и сообщают с видимым безразличием в голосе, что написали «про любовь». Или «про свою жизнь».
На этот контингент звонящих имеет смысл потратить некоторое время: как правило, закваской их текстов служит бессмертный и беспроигрышный сюжет о Золушке. А вдруг действительно из этих любовно-жизненных историй можно будет создать некий издательский продукт, интересный пятнадцати-двадцати тысячам женщин… А пятнадцать-двадцать тысяч – это тираж, который позволит не только отбить вложенные в издание деньги, но и слегка подзаработать. За мной ведь числится патологическая страсть печься о кошельке моих работодателей.
Больше всего жалко стихотворцев. Вот уж что совершенно не интересует издателя, так это современная поэзия. Ну, разве что какой-нибудь единичный имиджевый проект… А так, стихи издавать – одни убытки терпеть. Какой это тогда бизнес?