«По возрасту он не мог участвовать в войне», — думала она, и эта мысль еще больше расположила ее к Рольфу.
Бег по ночному шоссе мимо падающих навзничь деревьев убаюкивал, говорить не хотелось. Вдали показалось зарево над металлургическим заводом Унтервелленборна.
Они подъехали к домику под красной черепицей, где квартировала Лиля. Рольф вышел из машины и предупредительно открыл дверцу.
— Надеюсь, до свидания, Лилия Владимировна, — он взял ее руку в свою, — не поехать ли нам завтра в Лейпциг — город моего детства? Покажу вам нашего Деда Мороза — Санта-Клауса…
— С удовольствием, милый бетреуер…
— Можно, я заеду за вами в десять утра?
— Буду ждать…
— Спокойной ночи…
* * *
Рольф приехал с букетом роз, неожиданным в эту пору года. Он был в черной кожаной куртке на меху, кожаной фуражке.
На этот раз Рольф рассказывал о своих питомцах, Лиля — о своей диссертации. В разговорах незаметно доехали до мрачноватого, по первому впечатлению, Лейпцига.
Рольф показал ей двухэтажное здание гимназии, где учился, маленький дом с верандой, в котором жил в детстве с родителями.
— Все погибли в Дрездене при налете американской авиации 13 февраля 1945 гада, — мрачно сказал он.
В кафе с окнами из цветных стекол они подкрепились. Фрау в белой наколке на волосах и белом фартуке поверх синего платья подала им бульон в чашках, каждому по ломтику колбасы, крутому яйцу. К черному кофе она принесла два кубика сахара и два «наперстка» молока. На столе лежали бумажные кружки́ для стаканов.
Оставив машину на стоянке возле изрядно облупленного отеля «Астория», они пошли по городу. Рольф показал ей небольшой дом Шиллера, дом, где родился Либкнехт, типографию, печатавшую первый номер ленинской «Искры», дом Клары Цеткин у входа в парк, названного ее именем. Он понимал, что Лиле особенно приятно и интересно было это видеть.
Какими-то кратчайшими путями привел он ее к храму Александра Невского, а потом к величественному памятнику — пирамиде из гранита, — возведенному в честь Битвы народов.
— Здесь есть земля, привезенная из России, — сказал он.
Возле церкви святого Фомы, где похоронен Иоганн Себастьян Бах, они постояли у позеленевшего от времени памятника. Бах был изображен органистом с вывернутым левым карманом (нет денег!) и, от небрежности, с незастегнутой пуговицей камзола..
— В Томаскирхе он был двадцать семь лет регентом, — сказал Рольф, хотя Лиля это и сама знала, — и сочинил здесь большую часть своих произведений.
В три часа дня они подошли к старому зданию ратуши, с балкончика которой держал речь бородатый Санта-Клаус, в одежде из алого бархата, отороченного белым мехом.