– А госпожа де Лонгвиль разве не отправляется вместе с вами?
– Она решила остаться. Беременность доставляет ей много неприятностей, и она боится простудиться. Но со мной мой зять, младший сын де Конти и мадам де Шатильон.
– Ну что ж… Милости просим, герцогиня, – обратилась королева к Изабель и протянула ей руку, которую та поцеловала и заняла место возле Клер-Клеманс.
Радости это не доставило ни той, ни другой, но что делать – в трудных обстоятельствах приходится смиряться, а Изабель инстинктивно чувствовала, что безумие, охватившее Париж, может стать началом других, еще более страшных событий…
Вскоре к собравшимся присоединились канцлер и государственный секретарь. Когда королевская семья и все отъезжающие вместе с королевой рассаживались по каретам, появились принц Гастон Орлеанский с дочерью, оба заметно недовольные. Мадемуазель пригласили занять место в карете королевы, и она захотела сесть на место в глубине кареты, уже занятое Шарлоттой де Конде. Королева, явно недовольная, предложила ей другое. Мадемуазель, не имея права отказаться, не удержалась от язвительной реплики и сказала сладеньким голосом:
– Вы, конечно, правы, Ваше Величество, молодые должны уступать место старикам.
Наконец кареты тронулись, направляясь к замку Сен-Жермен – ближайшей королевской резиденции за стенами города. Когда два часа спустя они туда прибыли, то выяснилось, что замок не готов к приему беженцев. В замке оказалось только четыре походные кровати, да и те заранее были тайно отправлены Мазарини: для короля, для королевы, для Месье – дяди короля и еще одна – для него самого! Покои замка были практически пусты. По обычаю, как только двор покидал замок, следом увозили и мебель. Спешно был разведен огонь в каминах и принесена солома, чтобы все прибывшие могли хоть немного отдохнуть. Солома стала дороже золота. Но семейству Конде не пришлось испытать неудобства – рядом с замком у них был собственный особняк, и, как только рассвело, все они смогли в нем расположиться. Принц де Конде приступил к осуществлению заранее продуманного плана: было решено выставить на дорогах заставы, а между ними поместить подвижные отряды, которые поддерживала бы кавалерия под командованием Гаспара де Шатильона. Конде намеревался перекрыть одну за другой все дороги к Парижу, по которым обычно подвозили в столицу продовольствие. Свой долг принц принялся выполнять с каким-то ожесточенным неистовством.
Спустя два дня после прибытия в Сен-Жермен Шарлотта де Конде, заливаясь слезами, приникла к коленям королевы, прося, чтобы ее заключили в тюрьму.