Во второй половине дня, проводив гостей, молодожёны не предались безделью, а нашли в себе достаточно сил и ответственности заняться приборкой и хозяйственными делами. Кроме того, Присцилла вызвалась разделить с мужем бремя забот, лёгших на его плечи со вступлением в Легион Фальконера. Собственно, обязанности, благородно и добровольно взваленные на себя майором Бёрдом, сложностью не отличались и, как признавался он Присцилле, легко могли быть исполнены смышлёным шестилеткой. В Легионе Бёрд отвечал за всю канцелярскую работу: платёжные ведомости, расписание дежурств, накладные.
Самопожертвование Таддеуса Бёрда объяснялось просто. Занимаясь финансами Легиона, он мог выбирать, в чём снимать положенное ему жалование со счёта зятя. Остальные офицеры были людьми обеспеченными и, за редким исключением, от платы отказались. Нижние чины получали ежемесячно по одинныдцать долларов свежеотпечатанными купюрами Банка округа Фальконер с изображением городской управы на одной стороне, и портретом Джорджа Вашингтона на другой. Рядом с портретом поверх кипы хлопка шла надпись: «Права штатов и южная свобода. Банковское обязательство на сумму в один доллар» Качество банкнот оставляло желать лучшего и вместо купюр, которые могли быть легко подделаны, Бёрд предпочитал получать тридцать восемь долларов майорского жалования в старых добрых серебряных монетах.
К вечеру с делами было покончено, школа выметена, дрова наколоты, печка начищена. Бёрд с чувством выполненного долга запер наружную дверь и вернулся на кухню. То, что должно было произойти между ним и Присциллой, наполняло сердце Таддеуса робостью, и, заметив на столе последнюю бутылку вина, оставшуюся от свадебного обеда, молодожён воспользовался случаем оттянуть неизбежное.
— Полагаю, мы должны отпраздновать такое событие тет-а-тет! — воскликнул он, хватая бутылку.
— И перекусить. Еды ещё много. — несмело поддакнула мужу Присцилла.
— Отличная идея! Просто отличная! — Таддеус искал штопор.
Дома вино он пил редко. По правде, он и не помнил, когда подобное случалось последний раз. Однако штопор имелся, в этом Бёрд был уверен.
— Полки висят не очень удобно. — застенчиво сказала новобрачная, наблюдая, как суженый роется в доставшихся по наследству от предыдущих обитателей школы сковородах без ручек, дырявых мисках и битых тарелках, — Я бы перевесила, если ты не возражаешь.
— Возражаю? Нет! Делай, что хочешь! Отныне ты здесь хозяйка, дорогая!
Кое-что Присцилла сделать уже успела. Она поставила в вазу свадебный букет и повесила вместо занавесок две полоски полотна по обе стороны от окна. Но кухонька, низкая, прокопчённая, всё равно удручала. Мебели, утвари и оборудования были слишком много для столь малого пространства: плита, очаг с решёткой-хлебопечкой, стол, два стула и огромные посудные шкафы, набитые всяким хламом — тарелками, кружками, банками, книгами и поломанными музыкальными инструментами. Освещалась кухня, как и всё небольшое здание школы, свечами. Присцилла, помня, как дороги восковые свечи, зажгла лишь две, когда стемнело. На улице лило, как из ведра.