Деган хотел пойти со мной, но я отказал. Не потому, что не нуждался в вооруженном спутнике – особенно после нападения Тамаса, – а потому, что не верил ему, когда дело касалось Кристианы. Я видел, как Деган на нее посматривал и как она кокетничала в ответ. Я опасался не того, что ради нее он навредит мне, а того, что не позволит мне навредить ей.
И я не допущу, чтобы посторонние – даже Деган – совали нос в наши семейные дела.
Я сидел в кресле с высокой спинкой в углу спальни. Из окна позади немного сквозило, колебля пламя одинокой свечи. Я зажег только одну. Свеча стояла далеко, и я оставался в тени, но мое ночное зрение не просыпалось. Когда двери спальни распахнулись, я был готов увидеть свет.
Кристиана вошла воплощенной грацией, ступая легко, и подол ее изумрудно-миндального платья до полу колыхался при каждом шаге. Рукав немного съехал с гладкого плеча; каштановые волосы роскошной гривой стекали на спину. В левой руке она несла канделябр с тремя бутонами пламени на стеблях из серебра и воска. Взгляд светлых глаз был отрешен, брови чуть сдвинуты, губы поджаты. Не иначе, обдумывала недомолвки и намеки вечерней беседы. Через пару шагов она улыбнулась и кивнула. Ну все, кому-то из придворных конец.
Тут она заметила свечу. И меня в кресле. Канделябр едва не выпал у нее из руки.
– Скотина! – выдохнула она. – Ты меня до полусмерти напугал!
– Полусмерть меня не устраивает, – сказал я.
Кристиана какое-то время испепеляла меня взглядом, после чего на ее губах заиграла лукавая улыбка.
– Я вижу, ты так и не научился пользоваться дверью, – проговорила она, продолжив путь.
– Считаю за лучшее не встречаться с твоими слугами.
– Бдителен, как всегда.
– Нам нужно поговорить, – сказал я.
Сестра многозначительно улыбнулась:
– Пожалуй. В конце концов, он обучал нас обоих.
Он. Себастьян. Наш отчим.
Он вышел из Бальстуранского леса через три года после смерти отца. Мне было семь, Кристиане – четыре. Мать поначалу не подпускала его, но ему удалось завоевать ее расположение, и охотник стал нам вторым отцом.
Однако вскоре выяснилось, что Себастьян был некогда фигурой поважнее охотника. Охотники не умеют подобрать отмычку и оценить изысканное вино, драться на рапирах и танцевать гальярду; они не владеют воровским арго и не обучены придворным манерам. Себастьян все это знал – и даже больше; на наше с сестрой обучение он потратил не меньше времени, чем на капканы и ремонт дома. Учил он нас разному: Кристиану – куртуазности (в основном), а меня – умениям более темного свойства (в основном). Я мог, если нужно, станцевать павану; Кристиана прилично владела малой рапирой, но наши учебные часы совпадали лишь в случае, когда Себастьяну требовался помощник для объяснения чего-нибудь сложного.