Если честно, то они напряженно ждали тех самых шести дней, о которых пророчествовали злые языки. Почему шесть, не знал никто, но все верили, что именно в этот срок все и решится.
Через шесть дней утром во дворе снова собралась почти вся Парга. Всем было любопытно, черепки в ларце или нет.
Теодор хотел бы открыть все без свидетелей, а потому даже отругал себя, что не сделал этого тайком с утра, но теперь уже поздно, соседи стояли плотной стеной, вытянув шеи, точно гусаки.
– Теодор, ты на двор-то выйди, чтоб всем видно было.
Он вышел, поставил ларец на давильный пресс. Собравшимся места в небольшом дворе не хватало, вперед пропустили самых уважаемых, остальные топтались, валя и без того некрепкую изгородь, вытягивая шеи и ничего не видя и не слыша. Хитрые мальчишки немедленно облепили все деревья вокруг, кто-то сообразил:
– Крикни, что там?
Раздался мальчишечий вопль:
– Принес!
Следом:
– Поставил!
– Открывает!
Все затихли. Теодор действительно взялся дрожащими руками за замочек ларца. Что там, неужто и правда все в черепки превратилось?
Крышка откинулась, но сверху лежал красивый парчовый платок, казалось, Теодор убирал его целую вечность. Наконец раздался торжествующий вопль мальчишки:
– Золото!
Все вздохнули, кто с облегчением, то с завистью. На Леона, который все сомневался в том, что золото настоящее, смотрели косо. Тот, словно чувствуя себя виноватым в том, что ничего не случилось, вдруг сообразил:
– А ты первый день считал?
– А как же? – удивился новоявленный богач.
– Так правильно, тогда сегодня пять дней, а не шесть! Завтра шесть-то будет! Завтра, а не сегодня!
Народ взвыл:
– Да что ж ты раньше молчал?!
Леон чесал затылок:
– Так я… я тоже только сообразил.
– Вечно ты поздно соображаешь!
– Небось и с женой дома так же?
– Пока сообразишь, и ночь прошла!
Все с удовольствием переключились на насмешки над Леоном, но это были добродушные насмешки, потому он только отмахивался.
Соседи как-то очень быстро разошлись со двора, мальчишки спустились с деревьев, ушли все, причем как-то сторонясь Теодора, как будто он обманул их в лучших ожиданиях. Тот стоял над раскрытым ларцом с золотом, с недоумением глядя вслед потерявшим к нему интерес соседям. Неужели было бы лучше, если бы золото действительно оказалось черепками?
Душила обида, закрыл ларец, отнес в дом и долго сидел, уставившись в никуда. Сноха завела свою песню о том, что нужно уезжать. От досады Теодор не знал, куда деваться, снова вышел во двор, увидел поваленный забор, вытоптанные грядки, сломанную молодую оливу, ободранные ветки деревьев, на которых сидели мальчишки. Словно враги прошлись по бедному, но аккуратному двору Теодора. Он крякнул и принялся чинить забор.