— Пожалуйста. Так что делать будем? Свататься?
Братец почесал шею, и у Себастьяна возникла премерзкая мысль о том, что у волкодлаков, небось, и блохи бывают… нет, Лихо, вроде мылся и по помойкам не шарился, но… тотчас засвербело между лопатками. И поясница… и в голове, кажется…
— Что с тобой? — Лихослав, окинув старшенького подозрительным взглядом, на всякий случай отодвинулся.
— Да так, ничего… — руки Себастьян сунул в карманы, и пущай сие не бонтонно, но зато и желания поскрестись не возникает. — Свататься, говорю, поедем?
— Откажут…
— Слушай, дорогой, вот в кого ты таким пессимистом пошел? Веселей надо к жизни относится…
Лихо хмыкнул. Похоже, веселей у него не получалось. Думал он долго, минуты две, во всяком случае, Себастьян надеялся, что братец думает, а не просто ногой осколки в кучу собирает.
— Поможешь мне украсть невесту? — наконец, произнес он, поднимая растрепанный пион, который сунул в ручку шифоньера. — Я ее в процессе уговорю… попытаюсь.
— Попытайся, — пион Себастьян отправил на пол, дав себе зарок всенепременно купить панне Вильгельмине эклеров, до которых она была большою охотницей.
И новую вазу.
Приличную.
— Только хорошо попытайся, а то ж… за украденных невест прилично дают.
Лихо приподнял бровь, и Себастьян пояснил:
— От пяти лет с конфискацией в пользу короны.
— Да?
Лихо вновь задумался, на сей раз, кажется, оценивая собственные шансы.
— Но это за невест, — поспешил успокоить брата Себастьян. — За жену на рудники не ушлют…
— А как тогда… если не согласная?
— Как, как… мир не без подлых людей, и без согласия повенчают…
Остатки букета, столь тщательно собранного панной Вильгельминой из цветов, самолично ею в палисаднике выращенных, полетели в окно. Стряхнув скатерку, Себестьян отправил ее на каминную полку и подвинул к столу кресло.
— Садись. Думать будем.
— Это да, — Лихо усмехнулся. И кажется, окончательно выбросил идею монастыря из своей дурной головы… и хорошо, что выбросил… — Думать придется. С Евы станется за револьвер…
— Или за канделябр, — Себастьян потрогал давным-давно заживший затылок. — Слушай, а ты точно в монастырь не хочешь?
Братец скрутил фигу.
Вот же… волчара неблагодарная.
…по дороге к «Метрополю» экипаж остановился подле мясной лавки пана Климуцева, известного на весь Познаньск своими колбасами.
— Идем, — сказал Себастьян, спрыгивая на мостовую.
И носом потянул.
Следовало сказать, что ароматы от лавки шли самые что ни на есть правильные: березового дыма, чеснока и копченого мяса…
— Сюда-то зачем?
— Надо, дорогой братец, надо, — Себастьян, в разумность младшенького не до конца поверивши, держал его под локоток и крепко. Он толкнул дверь, и бронзовый колокольчик звякнул, упреждая приказчика о появлении посетителей.