Вот что произойдет, если я женюсь на Соланж. С первых же дней те моральные обязательства, на которые меня обрекут ее нежность и преданность, совершенно обесценят и то, и другое. Будет постоянное беспокойство за ее чувства и мысли. Постоянный страх, что даю ей меньше, чем она заслуживает, и боязнь причинить ей боль, или что она сама сделает мне больно, и мне придется сводить с ней счеты. А ведь для художника важным должно быть только его творчество. Она же отберет часть моих сил и нарушит мое спокойствие, но при этом я не смогу ни в чем упрекнуть ее. Понимая, что она полностью принадлежит мне, из-за невозможности ответить ей тем же я буду чувствовать себя несчастным, чего никогда не бывало в одиночестве. Ну, а сама она рядом с человеком, который съедает себя, разве будет счастлива?
Выход? Развестись. Но развод с той, которую нельзя ни в чем упрекнуть? Оттолкнуть это маленькое создание, саму нежность и любовь? «Уходите! Вы ни в чем не виноваты, кроме того, что существуете и любите меня. Но ваше присутствие тягостно, а ваша любовь превратилась для меня в тюрьму. И выпутывайтесь теперь сами вместе со своей матерью». Конечно, я никогда не скажу этого. Зачем притворяться, что обстоятельства сложатся именно так. Это значило бы преднамеренно строить на пустом месте.
Но что тогда делать? Мы останемся прикованными друг к другу и грызущими друг друга, как два дантовых отверженных, и это адское существование вдвоем будет длиться до самого конца.
И еще одна причина, второстепенная для всех, но отнюдь не для меня. Я существо переменчивое: неизбежно наступит момент, когда я пожелаю другую женщину. И что тогда? Игра в прятки, ежедневная ложь, жалкие уловки с той, кого любишь и кто любит тебя. Я закрываю глаза и представляю себе, как буду морочить ей голову. Нет, ни за что! Какой же выход? Сделать ее конфиденткой в моих любовных делах? Может быть, это хорошо с некоторыми женщинами, но только не с нею. Но, повторяю, ведь мне захочется других. И не через месяц, и не через несколько недель после свадьбы. На другой же день, а может быть, и в тот же день. «Надо смирять себя…» А я не привык бороться со своими желаниями.
Этого брака просто не должно быть.
И нужно, чтобы для нас оставалось какое-то будущее.
Два решения.
Вполне банальное и легковесное: больше не видеться. Если вы примете его, я уезжаю в Марокко и навсегда избавлю вас от себя.
Но тогда Соланж должна знать о моих нежных чувствах к ней, о том, что она останется для меня безоблачным воспоминанием, без каких-либо теней, кроме тех, которые сгущались по моей же воле. Она должна знать, что никогда так остро не ощущал я эту нежность, как осознав неизбежность расставания. Именно глубина и постоянство этого чувства заставляют идти на разрыв. Не будь его, я ничуть не беспокоился бы о том, что даю меньше, чем получаю сам, и без малейших угрызений совести сначала обманывал бы ее, а в конце концов развелся бы с ней.