- Двадцатый, - закричал он, перебивая гомон эфира. - Отходи со снижением на семьдесят. На семьдесят снижайся, сейчас поможем. - Двадцать второй, ты давай еще набирай. Рябый, оттянись при атаке.
"Мессера" вовремя увидели грозящую им опасность и, коптя форсируемыми моторами, вышли из боя. Внизу тоже царила идиллия: вражеские истребители, так упорно атаковавшие наших, куда-то подевались и атакованные Яки собирались в группу.
- Спасибо Репей, - мелодичный голос связистки-Ольхи, начинал Виктору нравиться, - оставайтесь в квадрате. Подтверждаем падение одного фашиста.
"Ну точно, Ларин сбил, - обрадовался он". От приятного известия стало радостнее на душе...
Зато обратный путь обернулся сплошной нервотрепкой. Пара мессеров-охотников пристала к группе как банный лист, периодически атакуя и очень сильно действуя на нервы. Драться с ними не имело смысла: они висели чуть в стороне, с сильным превышением и действовали в практической безопасности. Да и бензина на драку тоже не было. Оставалось предупреждать об атаках заранее, да стараться ловить врагов на выходе. Отстали они лишь тогда, когда с аэродрома поднялась дежурная пара.
При посадке Виктор обратил внимание на столб дыма, поднимающийся метрах в трехстах от посадочного "Т". Оказалось, что сбили капитана Землякова. Такая же пара охотников атаковала возвращающуюся с задания группу, и сбили ведущего. Земляков упал вместе с самолетом...
Подвезли обед. Молодая девушка-официантка, в белом накрахмаленном халате принялась разносить еду. Летчики ели неохотно, капризничали. От жары, от нервного напряжения, кусок не лез в горло.
- Вчера мой техник в деревню ездил, - тихо сказал Гаджиев, - а там госпиталь какой-то. Раненых, говорит, столько, что уже помещений не хватает. На землю кладут.
Все замолчали, мрачно переваривая услышанное.
- Тут прошлой зимой, - зачем-то влез Виктор, - такая же песня была, только чуть южнее. Я видел. Морская пехота прорывала, так там снег был черный от бушлатов. Как вспомню, до сих пор трясет...
Его слова заглушило ревом мотора - "Яки" первой эскадрильи, выстроившись за своим ведущим, гуськом выруливали на взлетную полосу. Сражение продолжалось, и конвеер, его обеспечивающий, работал на полную мощность.
Долгий день заканчивался, на землю опускалась ночная тень. В чистом, словно вымытом небе заблестели между облаками первые звезды. Аэродром затихал, погружаясь в сон. Виктор вышел из штабной палатки и с удовольствием потянулся, разминая спину. В висках покалывало болью, в глаза словно насыпали песка. Завтра ожидался очередной тяжелый день войны, нужно было бы выспаться, но все некогда. Как оказалось, быть комэском это не только водить летчиков в бой, но еще и куча административной работы и всяческой писанины. И вроде бы оно все несложно, но когда в должности всего полтора дня...