Андрей крайне был удивлен такому неожиданному визиту. Но, вдруг, они остановились, как вкопанные, от одного окрика пожилого цыгана:
— Нашты! Кэ мэ! (Нельзя! Ко мне!)
Безоговорочно они вернулись назад, но стояли на некотором расстоянии, не желая получить подзатыльник. Обращаясь к старшему из них, он приказал:
— Жа (иди) в машину!
Приблизившись к Андрею, он также повелительно и бесцеремонно сказал:
— Задержись! Гутар (разговор) будет! Лавэ (деньги) будешь иметь, много лавэ!
Цыган, к которому свита обращалась не иначе, как баро, говорил тоном, не терпящим возражений. Художник-оформитель догадался, что это был цыганский барон. Все говорило об этом: пресмыкание свиты перед ним, его манера приказывать, его необыкновенная холеная наружность, крайнее излишество драгоценностей на пальцах рук, шее; широкий браслет червонного золота, усыпанный бриллиантами, и такой же широкий пояс из золота и платины искуснейшей филигранной работы, роскошная дорогостоящая одежда.
Барон был крайне невысокого роста и необыкновенно тучным. Он напоминал большую бочку, равную в высоте и диаметре. Короткие ноги своей кривизной напоминали подкову. Рот, полный золотых зубов, застывал всякий раз в насмешливом оскале. Ухоженная борода и вычурно закрученные усы, черные как смола, делали его лицо все же интересным. Весь его облик как бы говорил:
— Мне все позволено, мое богатство и власть не знают никаких барьеров на пути к достижению любой моей цели.
Внимательный взгляд Рома (цыгана) окинул всю мастерскую, в которую он вошел почти боком. Минуту помолчав, барон обратился, к уже вошедшей свите, с вопросом:
— Шукир (хорошо) ему живется?
Кто рассмеялся, а кто, сдвинув плечами, испытывающе смотрел на художника, стоявшего еще в молчании, не ожидавшего такого визита незваных гостей.
— Ты лепку в доме Лаварика делал? – спросил цыган.
— Да, – ответил Андрей.
— Будешь после воскресения делать мне в доме все украшение "под ключ", только каждую комнату будешь делать в разных стилях: одну в ренессанс, другую в рококо, третью в барокко и несколько комнат в классике. Вся лепка должна быть в позолоте, сусалку (тончайшие листики золота) я привезу тебе из Москвы. Жить будешь у меня. Кормить буду "до отвала". До сентября все должно быть готово. Успеешь – от меня будут хорошие подарки тебе, жене, детям, не успеешь – на том будь здоров!
Все это барон "выпалил" на одном дыхании, также повелительно, громко, эмоционально.
— Говорят, баптист, ты в Немеции (Германии) был, много красивых домов повидал – вот и покажи на что способен! У меня должен быть самый лучший дом, иначе, какой я баро, сам понимаешь. Быстрым движением Марц, так звали барона, взял кожаную сумку из рук молодого цыгана, извлек большую кипу денег (сколько можно захватить рукой) и с довольным видом, желая прельстить художника, ударил ими по столу.