— Вас ожидают, комната четыре, второй этаж, налево, — сказала блондинка, сама любезность.
«Удивительно, — думала Екатерина, поднимаясь по широкой лестнице, — она даже не спросила, кто я такая, и белый халат тоже, оказывается, не нужен. Какое необыкновенное заведение!» Она постучала в дверь с синей эмалированной цифрой четыре и, не дожидаясь разрешения войти, открыла дверь. Ей показалось, что Юрий Алексеевич и женщина, стоявшие напротив двери, как бы отпрянули друг от друга и молча уставились на Екатерину. Екатерина смутилась. Наступила неловкая пауза.
— Это, должно быть, подруга детства Екатерина! — Женщина шагнула к ней, протягивая руку: — Вероника!
— Екатерина, — сказала Екатерина, отвечая на пожатие теплой маленькой руки.
— Наслышаны, как же. — Вероника, улыбаясь, посмотрела на Юрия.
— Вероника Юлиановна — мой босс, — включился Юрий. Его порозовевшие было скулы приобрели свой обычный блеклый оттенок.
— Какое смешное слово «босс»! — расхохоталась Вероника, словно хрустальные бусы посыпались. — А как это будет по-русски?
— Мадам? — предположила Екатерина, невольно любуясь ею. И было чем. Теплые карие глаза, прекрасная кожа, легкий румянец на высоких скулах, хорошего рисунка рот, тонковат, правда. Копна овсяных волос, небрежно заколота в «ракушку» на затылке. Несколько тончайших полупрозрачных прядей выбились из прически и светлым нимбом окружали голову. Крошечные золотые шарики-серьги в ушах, нитка жемчуга виднеется в глубоко расстегнутом вороте кремовой блузки. Дорогой серый «офисный» костюм и замшевые туфли на невысоком каблуке в тон костюму. Интересно, сколько ей? Под сорок?
— Ну, «мадам» как-то сомнительно звучит. Вы уверены, что это по-русски? — протянула Вероника Юлиановна, и они снова расхохотались. — Но в общем лучше, чем «босс»! А как… («Легкая заминка или показалось? Детективные упражнения не проходят бесследно») вам? — обратилась она к Юрию.
— Очень благородно звучит. Вам подходит!
— Он всегда был таким ядовитым? — Вероника, улыбаясь, посмотрела на Екатерину. — Вы знаете его дольше, чем я…
— Сейчас ядовитость усугубляется опасным для жизни ранением, — сказала Екатерина.
Вероника рассмеялась, а Юрий приподнял левую бровь, что служило у него признаком легкого неудовольствия. Был он в темно-синем халате, надетом на правую руку, левая же, забинтованная, была продета в белую косынку, связанную концами на шее. Бледный, томный, элегантный. Слегка недовольный. Как всегда, впрочем.
— Знаете, Екатерина Васильевна, это моя вина, — покаялась Вероника. — Придется охрану менять, не уследили — один из гостей пронес оружие, перебрал и стал палить в люстру, но, к счастью, промазал. Люстра — антик, бесценная просто! Как он потом объяснил, ему показалось, что там была спрятана кинокамера! Представляете?