Коко чуть перестаралась и действительно ушибла ногу. Человек принес таз с холодной водой, и я погрузил ее ступню в воду. Я вел себя серьезно, как врач, и К. повиновалась мне без стыда. Когда боль утихла, я приказал ей лечь в постель и положил лед на ступню. Она лежала в ночной рубашке и покорно смотрела на меня. Я запустил руку под одеяло и поцеловал ее в губы. Она приняла мою руку без паники, как свою, которая к ее годам уже научила радостям, таящимся в пизде. Теперь пришло время хуя, и Катрин была давно готова к нему. Ушибленная ступня отвлекала, но не настолько, чтобы забыть о наслаждении. Целка была так растянута, что крови не было.
К. усердно готовилась к этому дню. Она сама потянулась губами за хуем – потом она рассказала, как выпытывала подробности о ебле у N. и сосала по ночам большой палец, представляя, что она сосет хуй, а другой рукой дрочила.
С Азей тоже была умора. Она стала ревновать меня к N. и решила открыть ей и всем в доме, что она моя любовница. Ей казалось, что N. ничего не знает и ни о чем не догадывается. Азя считала, что только она любит меня, как я того заслуживаю, и хотела своим откровением задеть N. Она спрятала свой нашейный крест в мою кровать и заставила людей искать его по всему дому, покамест его не нашли там, где она его спрятала. Об этом, конечно, доложили N., на что она сказала Азе: «Для сестры мне и мужа не жалко, а для мужа – сестры». Азя не ожидала такой «щедрости» от N. и затаилась в удивлении.
Поведение Коко было иным. Она требовала, чтобы я выбрал между ней и Азей. N. она принимала как неизбежное зло. Но я брюхом хотел иметь их обеих. Я вообще люблю держать вокруг себя как можно больше пизд – авось в какой-то момент я захочу именно ту или эту.
* * *
Вскоре объявился Дантес, и, увидев, как он раздражает меня, К. влюбилась в него, чтобы мне отомстить. Но ответного чувства ей было не вызвать, и она стала сводничать, тайно сообщая Дантесу, где и когда появится N., чтобы тот оказался там же и в то же время.
Я узнал об этом от самой N., которой Дантес намекнул, что у него есть соглядатай в нашем семействе. Не стоило большого труда заключить, что это К. Я спросил об этом у нее напрямик. Она смешалась, покраснела и хотела убежать в свою комнату, но я схватил ее за руку, притянул к себе и проговорил в ухо: «А ты знаешь, что твоего Дантеса используют как женщину!» К. посмотрела на меня с отвращением и выкрикнула: «Это ложь!» И тогда я стегнул ее заранее приготовленной фразой: «А я думал, что ты давно это заметила, ведь как только ты входишь в залу, он поворачивается к тебе задом». Коко закричала, что ненавидит меня, вырвала руку и в слезах убежала к себе. Я чувствовал себя отомщенным, но в то же время понимал, что обрел в своем доме преданного врага. Впрочем, я предпочитаю ярого врага врагу вялому.