— Думаю, герр Ленин, вы заблуждаетесь, — не выдержал Соколов. — Это очень талантливый и даровитый народ. Ведь только великий народ мог создать такую литературу и искусство, да и самую могущественную империю.
Ленин достал носовой платок, долго и звучно прочищал нос. Умиротворенным тоном проговорил:
— Вы, господин Штакельберг, в России хотя и жили, но русского дикаря не разглядели. Он понимает лишь кулак...
Соколов подумал: «Этому человеку чуть больше сорока лет, однако внешне он совсем старик да характером тоже — вечный брюзга...»
* * *
Соколов вновь оказался в трактире. Гельфанд, небрежно одетый и не бритый человек лет сорока пяти, сидел за столиком, вытянув длинные ноги вдоль прохода. Он руками ел сосиски, жирно обмакивая их в горчицу и запивая темным пивом. Ленину и Соколову тоже принесли горячие сосиски с капустой и кружки, наполненные до краев.
Все было как при первой встрече. Ленин выпил две-три рюмки шнапса, затем пива и начал быстро хмелеть. Его природная разговорчивость усилилась еще больше.
Здесь же в уголке примостился возле пивной кружки уже пьяненький Янош. Увидав Ленина, вежливо стянул с головы картуз.
Ленин подошел к нему, пожал руку:
— Как здоровье, как супруга и детишки?
Янош вскочил с места, что-то застенчиво залепетал на своей невероятной языковой смеси. Он явно смущался внимания такого важного господина к своей незначительной персоне.
Ленин дружески хлопнул его по плечу:
— Смотри, пролетарий, не опоздай к поезду: все сшибешь деньжат.
Янош, спотыкаясь и пошатываясь, натянул фуражку на глаза и отправился встречать очередной поезд.
Ленин вернулся к столику, довольный собой. Нравоучительно произнес:
— С простым народом надо уметь разговаривать! Я этому пьянице пожал руку, а он теперь за меня хоть в огонь... Пора еще по одной принять!
Соколов заметил, что большевистский вождь время от времени нервно дотрагивается до «скулы» — внутреннего пиджачного кармана, где лежал чек, словно убеждаясь, что тот на месте. Сыщик решил малость позабавиться.
— Пьем за великий германский народ! Прозит! — провозгласил Ленин и в порыве чувств обнял Соколова.
Гельфанд последовал его примеру.
Ленин в очередной раз пощупал пиджачный карман. Вдруг он вскочил на ноги, жутко побледнел, стал лихорадочно шарить по карманам. Потом полез под стойку, ползал на коленях, приговаривая:
— Куда, куда документ потерялся?
Поднялся, с самым несчастным видом отряхивая ладони. С подозрением посмотрел на собеседников:
— Господа, признавайтесь, мой документ не попал к вам?
Соколов, словно не понимая этой тревоги, с наивным видом спросил: