— Она моя мама — и я вовсе не девочка!
Высокий прыщавый дядька за мясным прилавком нагнулся ко мне:
— Прошу прощения…
И, ухватив меня рукой за волосы, грубо дернул — видимо, чтобы убедиться, что это не парик.
Сара рассмеялась.
— Она у нас такая… шутница. Скажи дяденьке спасибо!
Потом она молча перекладывала продукты в багажник. Я забрался на заднее сиденье, где привык ездить с раннего детства, вне зависимости, был с нами ее парень или нет.
— Садись вперед, — бросила она. Посмотрев, как она заводит машину, я вдавил прикуриватель.
— Мне нужно подстричься! — твердо сказал я, чувствуя себя окрепшим в своем праведном гневе. Ничего не сказав, она тронулась с места. — А то все называют меня девчонкой. А я никакая не девочка. Даже Келвин! — Прикуриватель выпрыгнул, она вставила его обратно и стала монотонно напевать себе под нос. — Что неясно? Я не девчонка и хочу подстричься! — крикнул я, развернувшись к ней. Она выехала на дорогу. — Хочу подстричься, подстричься хочу! — забарабанил я кулаками по сиденью. — Дедушка запрещал отпускать такие длинные волосы! — язвительно добавил я.
Машина резко затормозила.
— Жди здесь, — сказала она, спокойно улыбаясь.
— А?
— Сейчас приду. — Она достала помаду.
— Куда ты собралась? — Злоба моя мгновенно испарилась. Я тщетно пытался удержать ее. — Мы идем в парикмахерскую?
Она молча показала на крошечный деревянный домик.
— Это участок шерифа.
И одарила меня ослепительной улыбкой, в которой блеснули зубы.
— Я сдам тебя. Ты меня достал.
В желудке екнуло. Я сглотнул ком.
— В чем дело?
— Ты гадкий мальчишка. Злой. — Она распахнула дверь.
— Нет! Погоди!
— Я столько раз прятала тебя, столько раз меняла тебе имя, меняла себе — все ради тебя…
— Пожалуйста, не на… — Мне не хватало воздуха, чтобы договорить.
— Помнишь, когда эти соцработники приходили последний раз? Я все сделала, чтобы они не смогли добраться до тебя.
Передо мной завертелись цветные круги, я уже плохо видел и соображал.
— А ведь они предупреждали меня, что Сатана глубоко проник в твою душу и закрепился в ней. Тебя давно пора сажать на электрический стул и отправить прямиком в ад, на вечное сожжение.
С этими словами она спокойно закрыла колпачком помаду.
— Не волнуйся, я скоро вернусь с шерифом, тебе не придется долго ждать. Там тебе и волосы отрежут, бесплатно, перед электрокуцией всегда бреют голову, хотя, может быть, они приговорят тебя к избиению камнями, знаешь, как в Библии. — Поводив глазами из стороны в сторону, она пристально посмотрела на меня. — Да и вообще не удивлюсь, если тебя линчуют, как последнего ниггера, если присмотрятся к твоему носу. — Поправив зеркальце заднего вида, она стала стирать попавшую на зубы помаду.