– Прошлой ночью ты не соблазнял меня, просто пытался успокоить.
– А сегодня?
– Мне следовало ожидать, что ты попробуешь еще раз там, где однажды уже преуспел. Разве не все мужчины так поступают?
Да, мужчины. Отец воспитал его как раз таким.
Джордж протянул к ней руку, но поймал лишь край юбки. Изабелла выскользнула.
– Ты ничем мне не помогаешь, – буркнул он.
– Потому что ты идешь неверным путем.
Фраза показалась ему обнадеживающей, как будто Изабелла давала ему шанс.
– А какой путь правильный?
– Терпение. Дай мне самой прийти к тебе.
– Я не силен в терпении.
– И не надо пытаться меня искушать, когда не хочешь говорить на какую-то тему, – продолжала она, как будто не услышав его слов. – Может быть, сегодня я должна вернуть долг и сама утешить тебя.
О чем, черт возьми, она говорит? Прошлой ночью она нервничала из-за Джека и Бигглз. Тогда он не мог выказывать обиду или гнев. Правда, не так уж он сердился и не так уж обижался. Разве у него есть право на эти чувства?
– Итак, мистер Аппертон…
– Не лучше ли называть меня Джорджем? После вчерашнего…
– Мистер Аппертон, – на сей раз Джордж подметил улыбку в ее голосе, – почему вы не расскажете мне об этом?
Джордж покачал головой, впрочем, Изабелла не могла этого видеть.
– Рассказать – о чем?
– Что есть в вашем сердце такого, чего не одобрял ваш отец?
– Но я же объяснил тебе – музыка. В свете об этом не знают. Во всяком случае, не знали. Теперь будут знать.
– И кому, вы считаете, я могу рассказать?
– Не ты. Я вчера допустил ошибку. Зашел сюда при ясном свете дня поиграть и забылся. Со мной так бывает. Забываю, где я. А когда очнулся, вокруг была толпа слушателей.
– Похоже, вам почти не требуется утешение. – Что за ритмичный звук? Неужели это она нервно постукивает ногой?
– Но теперь все эти молодые леди знают. И моя матушка – тоже. И если ты думаешь, что она не заставит меня выступить на публике, то ты ошибаешься.
– Пока ваша позиция выглядит слабой, мистер Аппертон.
Эта женщина могла бы быть адвокатом.
– А джентльмены в моем клубе? Что они скажут?
– Смею заметить, вы это переживете. – Джордж представил, как она сложила на груди руки и с притворно серьезной миной на лице сдерживает улыбку. Что за хорошенький адвокат.
– Я же сказал, что я осел.
– Но почему это вас так тревожит?
Вопрос был действительно острый. Ему не следовало отвечать на него, во всяком случае честно, но какая-то часть его души жаждала исповеди. Изабелла слышала, как он играет, то есть он открылся ей больше, чем самым старинным друзьям. Она первая из всех услышала, как он играет. Может быть, рассказать ей кое-что? Конечно, не все, только часть.