– Родители не собирались учить меня музыке. Учителя пригласили для сестер.
– Но ты же хотел учиться.
– Больше всего на свете. – Но он так и не сумел ясно выразить эту потребность. – Я слушал, как они пытаются играть, и знал, что могу лучше.
Перед глазами Джорджа всплыли картины из детства. Сколько времени он провел под дверями, слушая, как сестры мучаются над гаммами? Пальцы ныли от желания показать, как это следует делать.
– Учитель играл им новые пьесы, – продолжал Джордж. – Мне было достаточно только раз прослушать, и я выбирался ночью из постели, садился за рояль и играл, пока не разучивал все до конца.
– Должно быть, ты недосыпал.
– Это занимало не много времени. – Он вяло усмехнулся. – Матушка всегда заявляла, что у моих сестер выдающиеся способности, но им мешает стеснительность. Может быть, она слышала, как я ночью играю, и думала, что это Хенни?
– Почему ты прятался?
– Сначала я просил отца, чтобы мне тоже позволили брать уроки. Он очень ясно дал понять, что подобное увлечение пристало только девчонкам и его сын ни за что не станет заниматься таким недостойным мужчины делом, как музыка. – Джордж замолчал. Что тут еще добавишь?
– А потом?
Черт возьми эти расспросы!
– Однажды ночью отец вернулся из клуба и застал меня за игрой.
Джордж до сих пор помнил ту пьесу. Бах. Токката и фуга ре минор. Он очень гордился, что выучил ее по слуху. Играл и играл сложные, переплетающиеся темы. Сначала медленно, потом пальцы привыкли, он стал играть быстрее, пока не достиг нужного темпа. И скоро исполнял бы ее безупречно.
Конечно, он снова забылся. Музыка завораживала его, как чары колдуньи, и он забывал обо всем на свете.
И тут в дверь, спотыкаясь, вошел отец, изрядно выпивший. «Мой сын не будет содомитом!»
Джордж не станет повторять этих слов Изабелле. В том возрасте он весьма смутно представлял их смысл. Педик. Джордж едва не произнес это вслух, но прикосновение ее пальцев к его руке остановило грубость. Изабелла погладила его по плечу. Это было еще не объятие, но все же надежда.
– И что он сделал, когда поймал тебя?
– Разразился бранью, конечно. – Такое можно и позабыть, но утром наступило продолжение. – Только его это не удовлетворило. На следующий день он поклялся, что сделает из меня мужчину. И повез в свой боксерский клуб.
Джордж провел рукой по лицу.
– Подозреваю, он надеялся, что я разобью костяшки пальцев.
Изабелла подалась к нему, и Джордж ощутил слабый запах лаванды, ее тепло согрело его кожу.
– Но ведь ты не разбил?
– Нет. – Он научился маневрировать. Изнурять противника бесконечным терпением, отвлекать болтовней. Все, что угодно, лишь бы уберечь руки. А когда приходилось бить, Джордж старался, чтобы удар был сокрушительным. – Я не допустил, чтобы он добился своего. Именно отец сделал меня таким, какой я есть. Простой малый, который играет по-крупному, многовато пьет, имеет слишком много внебрачных связей.