Я тщетно ищу эти слова и к ужасу своему не могу найти. Вместо этого от меня исходит популярное признание и не менее известное предложение. Тем не менее, Анна смотрит на меня трогательно, но затем освобождается и садится на тот стул, где сидел я.
— Сереженька, милый, — обжигает она меня легкостью обращения. — Как бы это сказать… Бывает так, что человек засмеется не в тот момент, не в том месте… Да что это я в самом деле… — злится на себя Анна. — Я ведь как-то должна была ожидать этого, — продолжает она. — Чувство ведь должно созреть, Сереженька. Неспелое, оно ведь то горчит, то кислит. Ты ведь умничка, Сереженька, ты все понимаешь…
Анна берет себя в руки и переходит на свой обычный тон. Он у нее какой-то ласковый, почти материнский. Я чувствую к ней такую тягу, что в какой-то момент перестаю понимать, зачем она мне все это говорит. Однако, собравшись, я думаю о том, а что же дальше. Мужчина должен быть твердым, а это требование самих же женщин чревато определенными обязательствами. Наверно, решаю я, с женщинами нужно поступать методом от обратного.
— Я вот тебе фотографию принес, Анюта, — кладу я на стол ее фото, которое мне дал Валтурин в свое время.
— Или грудь в крестах, или голова в кустах, — грустно улыбается она. — За что же ты меня так, Сереженька?
Я подхожу и сажусь рядом с ней. В душе у меня как-то уютно, тепло и грустно. Мой официально-серьезный тон куда-то улетучился. Напряжение спало, ко мне медленно подкрадывается усталость сегодняшнего дня.
— Ты прости, что не так, — говорю я уже спокойно. — Переполнила ты меня, вот через край и полилось, — добавляю я. Я понимаю, что сказал в духе Слободскова. Глубоко же сидят во мне мои друзья. — Ну, что ты молчишь?
— Видишь, Сереженька, наконец-то ты и обо мне вспомнил…
— Ты несправедлива, — говорю я, понимая ее правоту. — Все эти крупные словеса у меня из-за того, что я чувствую себя с тобой счастливым мальчишкой. Надо же мне как-то с этим бороться.
— Как-то все… Да нет, Сереженька, ты славный, хотя толком себя и не знаешь. Но вот ты решил и баста. А я ведь уже была раз замужем… Правда, недолго, — наконец говорит она.
— Я тебя, Анюта, об этом не спрашивал.
— Ты еще спросишь… Не прямо, конечно. Откуда все берется, почему все так складывается… И это, наверно, правильно.
Мы молчим, и я жду, когда она выскажется.
— Жили мы с ним, можно сказать, по соседству, — продолжает Анна. — С детства нас привыкли видеть вместе, ну и как-то так сложилось общественное мнение, что мы всю жизнь должны быть вместе. Он был не против, а я привыкла. Наша свадьба ни для кого не была неожиданностью, а самое плохое, что и для нас тоже. Ну, а дальше… мы просто потеряли друг к другу интерес, которого по-настоящему никогда и не было. Вот и все.