Когда в тот вечер после дня рождения они подъехали к дому, Берди попросила Джексона остаться, пока не удастся избавиться от Терри. Он, конечно, согласился. К тому моменту он уже сам решил поступить именно так — нельзя было позволить этому парню разлучить его с Велвет.
Джексон никогда не считал себя защитником слабых, но Терри помог ему открыть в себе это новое качество.
Внешний лоск Брауна безмерно раздражал. Этот тип не внушал доверия — слишком хорош, просто совершенство.
Джексон стал уделять больше внимания Берди, а она, казалось, даже поощряла его. Случалось, он отвозил ее в банк, когда Велвет была на работе, в то время как о помощи со стороны Брауна не могло быть и речи.
Сейчас, остановив машину у дома Берди, Джексон вдруг снова ощутил укол в сердце ядовитого жала ревности. Это чувство также было ему в новинку. Он не помнил, чтобы когда-либо ранее был жертвой ревности, и не был уверен, что такое состояние может кому-нибудь нравиться.
Дело было не в физической привлекательности Брауна и не в улыбке, которая никогда не касалась его глаз. Даже не в роскошной «БМВ», а в том, как Терри находил подход к Велвет. Джексону было крайне неприятно видеть, как ее решимость таяла на глазах от нескольких слов и нежных прикосновений бывшего мужа. Это раздражало, злило и, что хуже всего, пугало.
Джексон мог потерять ее, не успев предпринять что-либо для предотвращения надвигающейся катастрофы.
Войдя в дом, Велвет перешагнула через растянувшегося на полу Малыша.
Где-то в глубине дома в угрюмом настроении сидела бабушка. Терри был изгнан к себе в гостиницу, так что у нее было немного времени для себя. А Джексон был… Проблема заключалась в том, что девушка не знала, где был Джексон. Вчера вечером он очень тихо ушел и не оповестил ее о сегодняшних планах. И не позвонил, как обычно, сегодня утром. Так что было неизвестно, появится ли он сегодня.
Может быть, стоит позвонить самой, узнать, как дела.
С одной стороны, Велвет хотела, чтобы Джексон держался подальше. Напряжение, возникавшее в доме, когда они сталкивались с Терри, было невыносимым. Тяжело было мириться с молчаливой враждебностью в отношениях между бабушкой и ее бывшим мужем. Но уж совсем невмоготу находиться между двумя мужчинами, оспаривавшими право на ее благосклонность.
Ни разу Терри не спросил о Джексоне. А если бы и спросил, то что бы она ответила? Она не могла понять, что для нее значил Джексон? И что значила она для него?
Попытки во всем разобраться утомляли.
Стук в парадную дверь развеял ее мысли.
— Привет, куколка. — На лице Терри сияла улыбка, когда Велвет открыла дверь.