Но встречались и такие эшелоны, на которых не только слово агитаторов не влияло, даже пулеметы и винтовки, направленные на вагоны, оказывались своеобразным красным лоскутом для быка. С особой яростью отбивались от красноармейцев те, кто знал истинное положение вещей, кто спешил на помощь притаившейся контре в Петрограде, Москве, в Новочеркасске, Одессе, Астрахани, Баку…
С еще большим остервенением сопротивлялись эшелоны, на вагонах и паровозах которых устрашающе-нелепо висели черные знамена с белыми черепами и транспаранты с афоризмами, вроде «Анархия — мать порядка». По пути следования анархисты беспощадно грабили склады, магазины, банки, церковные приходы, словом, как саранча, сметали все, что можно было погрузить в вагоны и увезти…
Все эти тонкости Роман Лебедев узнал позже, а тогда в Разгуляевке он впервые понял, что такое классовый враг и как он умеет драться за свое добро, вернее, за добро, присвоенное им. И если бы не бронепоезд «За мировую революцию», может быть, эшелон пробился бы на Иловлю. Такие же задания отряд молодых металлистов выполнял и в марте, апреле. У ребят все больше вырабатывалось навыков, они стали, прежде чем оцеплять эшелон, применять смекалку, хитрость, делали все, чтобы с меньшей кровью задержать состав, а если нужно было — разгромить банду. Жаль, что в отряде Романа таких ребят после каждой успешной операции становилось все меньше и меньше. И это было обиднее всего. Умирали замечательные товарищи, молодые, здоровые, жизнерадостные, полные прекрасной мечты о светлом завтра. Правда, на их место становились тут же новые добровольцы. И в этом смысле цепь не теряла звенья, не рассыпалась, но ведь это были новые, необученные, необстрелянные…
Все те операции, о которых вспоминал Лебедев, проводились отрядами разных цехов завода, чаще всего поочередно. А чтоб гудком поднимать весь завод — такое было впервые после ноябрьских дней семнадцатого года.
Прежние банды, анархиствующие составы, даже явные контрреволюционеры были заинтересованы в одном — любой, ценой пробиться через советские кордоны, а эти банды вели себя не совсем обычно. На требование властей сложить оружие ответили ультиматумом: или вы беспрепятственно пропускаете нас, или мы захватываем город и стираем его с лица земли.
Подобные ультиматумы редко, но предъявлялись и прежде. Но тогда они исходили от отчаявшихся параноиков, явных шизиков, располагающих одной, двумя батареями, дюжиной пулеметов, сотнями штыков. Сегодня картина была несколько иной: три эшелона небезызвестных в мире анархии вождей — Петренко, Воронова и Маруси Богуславки, растянувшиеся от Купоросной балки до Ельшанки, поставили задачей не унести ноги, а ни больше, ни меньше — стереть с лица земли город. Такого конца ему не сулил даже верховный атаман Дона генерал Краснов.