Сидевший за стойкой Чебышев обернулся. Не знаю, сколько он успел вылакать, пока я медитировал перед крыльцом клуба, но глазки его уже блестели. Он поглядел на меня, сощурившись, затем молча кивнул и вернулся к напиткам.
Странное дело: всего час назад я готов был разорвать его на куски, но теперь чувствовал лишь усталость.
Поскольку Томка продолжала пританцовывать на сцене, не бросаясь ко мне с распахнутыми объятиями (ей хотелось покрасоваться перед папой), я тоже решил пока не торопиться и занял место за стойкой. Бармен сразу угодливо посмотрел на меня.
– Лошадку, – сказал я.
Он кивнул, принялся неторопливо наполнять новый бокал коньяком.
– Что, майор, кошки на душе скребут?
Чебышев лениво перекатывал во рту зубочистку. Он совсем потух. Что тут у них произошло?
– Ты победил, – сказал он. – Вы все победили… а я проиграл. Точнее, проиграю, если не уберусь сейчас отсюда, пока ты добрый. Предложение в силе?
Я не ответил. Бармен протянул бокал. Я выпил залпом. Жидкость меня разогрела. Пусть я не понимал своих ощущений, но коньяк мой организм идентифицировал безошибочно. Первые сто граммов этого зелья оказывают определенно благотворное воздействие.
– Ты уже ни на что не претендуешь? – спросил я.
– Уже нет. Твоя… – Он посмотрел мимо меня в сторону сцены, – …твоя юная леди обставила меня как лоха. Бестия та еще, майор, попомни мое слово. Вырастет – парней в жгуты будет сворачивать.
– Спасибо. Ты давай дело говори, пока время позволяет.
Чебышев сморщился, крикнул бармену:
– Семен, выруби музыку, тошнит уже.
Тот нажал кнопку на дистанционном пульте. Тишина ударила в барабанные перепонки. Томка не стала протестовать, тут же переключилась на другое. Точнее, на меня.
– Папа!!!
Я развернулся на стуле, развел руки. Дочка буквально влетела в меня, едва не столкнув на пол. Я усадил ее на колени, расцеловал в обе щеки. Она погладила меня по подбородку.
– Бриться, пап!
– Знаю, малыш. Приедем домой, обязательно побреюсь.
Чебышев смотрел на наши любезности со странным выражением лица: то ли брезгливо, то ли с завистью. Томка, впрочем, тоже глядела на него довольно необычно. Так она смотрит на человека, с которым у нее организован какой-то заговор.
Загадочное молчание продолжалось, наверно, с минуту.
– Может, кто-нибудь начнет? – предложил я.
– Пап, мне дядя Игорь все рассказал… и я ему тоже все объяснила.
– Что именно, милая?
– Ему была очень нужна моя счастливая монетка, но у меня ее больше нет.
Я перевел вопросительный взгляд на Чебышева.