Наутро, когда Макетон чистил зубы, раздался звонок в дверь. Открыв дверь, он увидел на пороге Бедуино.
— Шеф вызывает, — сказал он, — срочно, — и буквально потащил его за три квартала в полицию.
— Что за спешка, cabrón?[4]
Но коллега ничего не стал объяснять.
Как известно, полицейское управление располагается в центре старого города, в белом здании под огромным пеканом, кишащим воронами, и по утрам шум вокруг стоит оглушительный.
Когда они вошли, Бедуино спросил у сотрудника, где шеф. Новый агент, который вел задержанного в наручниках, мотнул головой в конец коридора.
— Он уже вернулся, — заметил Бедуино. — Торопись, приятель, тебя там ждут.
На стенах коридора были развешаны официальные постановления, фотографии и фотороботы разыскиваемых преступников, записки копов друг другу, объявления о продаже автомобилей, квартир и подробные карты города. Приемную охраняли двое парней в форме. Секретарша шефа поздоровалась с Кабрерой, проигнорировав Бедуино. Тот разволновался и быстро шмыгнул между охранниками, чтобы самому доложить о прибытии Кабреры.
— Кабрера здесь.
В кабинете было холодно, точно в морозилке, но шеф, похоже, не боялся простудиться. На нем была белая рубашка, какие носили в семидесятых, и поверх черный кожаный пиджак самого большого размера. Шеф разговаривал по телефону. Бедуино подскочил к нему и зашептал что-то в ухо, но тот и бровью не повел. Кабрера тем временем оглядывал знакомый кабинет: большая фотография президента на стене, две фотографии самого шефа — на одной он с бутербродом в руке, а на другой — с действующим губернатором в обнимку, три стеклянные оружейные витрины и большой телевизор, передающий новости. Охотничьи трофеи — головы оленя и дикого кабана, а также обрез марки «Винчестер» принадлежали шефу лично.
Кабрера сел на один из стульев у стола и стал ждать, пока шеф закончит разговор по телефону. Бедуино дважды нервно постучал в спинку стула и шепнул:
— Ты бы лучше подождал, пока он разрешит, cabrón. Как знать, чем ты провинился?
— Клянусь мамой, не знаю, — ответил Кабрера.
Шеф был в черных летных очках, хотя плотные шторы на окнах почти не пропускали света. Положив трубку, он вперил свои черные окуляры в лицо Кабреры и спросил:
— Это ты конфисковал пистолет сеньора Обригона?
Ах, этот щенок… Он и забыл…
— Да, он у меня в столе.
— Ты кто такой, Макетон? Что ты о себе возомнил?