— Нет, Иринка, не надо, спасибо, — грустно ответила я. — Уезжаю я завтра. И вообще, это опасно.
— Возвращайся скорее, — на прощание пожелала она и ушла, оставив на крыльце грязные следы в елочку.
Уже несколько дней я сидела в Москве, не зная, чем себя занять. Я скучала.
Все мои знакомые по случаю лета разъехались кто куда. Даже соседей в доме почти не осталось. Вика же, вернувшись из отпуска, работала целыми днями.
Я прочитала все сельскохозяйственные книги и журналы, какие у меня были; нашла для Мити рецепт краски для сыра; сделала генеральную уборку квартиры с мытьем окон.
По магазинам ходить неинтересно. По улицам — тоже, тем более что дышать пылью я уже отвыкла.
Брюнет… Брюнет исчез. Исчез и больше не появлялся. Я позвонила ему на работу и передала для него сообщение, но он так и не перезвонил.
Нет, я не думала, что его убили. Я полагала, что исчез он только из моей жизни, а на работу ходит по-прежнему. Просто мне никак не удавалось изгнать его из своих мыслей.
В сердце поселилось сомнение — мерзкая колючка, которая царапалась и больно кололась. Что-то было не так, вот только что именно? Я думала, думала, но никак не могла понять.
Вечером ко мне ненадолго забежала Вика, я напоила ее чаем.
— Не звонил? — поинтересовалась она, сообщив перед этим, что новостей нет никаких.
— Нет, не звонил.
— Так выбрось его из головы.
— Я бы с радостью, да пока не могу, — вздохнула я.
— Ну что ты в нем нашла?! Нос крючком, подбородок торчком. Да и бриться по два раза в день ему бы не помешало.
— Глаза… — мечтательно протянула я.
— Ну так сама позвони!
— Нет.
— Тогда пойди в театр.
— Одна?
— Одна. Может, познакомишься там с кем-нибудь, — это означало, что завтрашний вечер у Вики занят.
Закрыв за Викой дверь, я подошла к окну в комнате — посмотреть, как она доберется до трамвайной остановки, поскольку уже начинало темнеть.
Трамвай пришел быстро, Вика села в него, а я, отходя от окна, краем глаза заметила в стекле свое отражение с каким-то необычным, скептически-снисходительным выражением лица. Повернувшись обратно, я стала его рассматривать.
— Давай, дорогая, поговорим серьезно, — с сочувствием в голосе обратилось ко мне мое отражение. — Долго ты еще собираешься о нем думать?
— От меня это не зависит, — печально ответила я ему.
— А что ты можешь о нем сказать? — спросило оно, точнее она.
— Ну, он… — сказала я и замолчала, почувствовав в ее словах какой-то подвох.
— Разве он так уж хорош, что нужно думать о нем целыми днями?
— Не целыми днями, нет, — начала оправдываться я. — Я вовсе не думаю…
— Понятно, — перебила меня она. — Тоскуешь? Тогда подумай о нем по-другому. А не можешь думать — хотя бы послушай. Какой мужчина тебе нужен, смелый и мужественный? Нежный, внимательный и заботливый? И чтобы при этом с ним было о чем поговорить?