Ли любит перебрасываться этими репликами десятилетних англичан и американцев с Маттиасом, который не слышал о них, когда рос в Лейпциге: «Нашел – моё», «Это свободная страна». Когда Маттиасу было десять лет, они с друзьями натягивали зимнюю шерстяную шапку на глаза жертвы с криками «Ночь в Америке!», прежде чем броситься врассыпную, странная, основанная на разнице во времени игра, учитывая, что жили они в тени Берлинской стены и мысль о путешествии на Запад была жестокой шуткой.
Ли и Маттиас снова возвращаются к четвертьфиналу: Германия против Италии. Когда идут игры Еврокубка, в каждом баре, ресторане и «Späti» (вездесущие, в основном принадлежащие туркам ночные магазины) показывают трансляции матчей, плоские телеэкраны наскоро прикреплены к наружным стенам, тротуары уставлены скамейками.
Ли благодарна за шум матча, легко отвлекающий внимание своей аккуратной геометрией умелых пасов и изящными арками пересечений над полем. Благодаря годам игры в футбол в Сингапуре Ли знает, что кричать у экрана, какими движениями восхищаться, какой вид обороны выглядит небрежно. Пятнадцать лет назад при виде упавшего на поле игрока у нее перехватило бы дыхание, случился бы приступ паники в ванной комнате, она кусала бы кулак. Теперь все это свелось к тихому гудению. Кроме того, игра – желанное развлечение после ссоры, случившейся у них с Маттиасом этим утром, ссоры, которую они с того момента обходят в разговоре, то сердито ворча друг на друга, то зализывая раны, а потом соприкасаясь головами, покусывая уши, снова ворча и разбегаясь по разным углам их квартиры.
В седьмом классе шанхайской Американской школы, в очередной раз просиживая медленную песню на школьных танцах, наблюдая за Софи, танцующей с веснушчатым мальчишкой-англичанином, Ли знала, нутром чуяла, что никогда не выйдет замуж: то была участь Софи. Однако же вот она сейчас, на пороге свадьбы с Маттиасом, этим придурком, с любовью думает Ли.
Когда Ли было двенадцать, они переехали в Китай. Когда ей было пятнадцать, ее младшая сестра умерла. Когда Маттиасу было восемь, отец за сквернословие привязал его к столбу на улице (свободным узлом, подчеркнул в разговоре с Ли Маттиас, чтобы он мог освободиться, если бы попытался, но он оставался там, упрямо хныкая, на протяжении пяти часов). Ли терпеть не может, когда ее оставляют одну или внезапно, неожиданно меняют планы. Маттиас ненавидит границы и необходимость извиняться. Ли нравится испытывать границы, и она ненавидит извиняться первой. Маттиасу нравятся традиции и манеры, что Ли часто высмеивает. Планирование свадьбы больше возбуждает его, а не Ли. На письма Элиз отвечает он.