— Нє, другий — лениво возразил старшой.
— Чому?
— На присяги тож давали — пояснил уверенно усатый.
— Штатський, видно в армію недавно взяли. Може бути писар? — поинтересовался без всякого интереса высокий.
— Слухай, старший, а може це теж москаль? — неожиданно спросил второй конвоир.
Штык в руках Лёхи, чуть не вывернулся скользким угрем.
— Ні, я давно дивлюся, мундир точно його, він весь час морду від поту витирає, так жодного разу повз кишеньки не схибив. Мундир точно його. Інша справа, що на них хтось напав, ось вони і перелякалися, одне слово тилові. Найточніше — коли одяг чужа — повз кишень промахуються завжди. Себе згадай і польський цей кітель — уверенно пояснил старшой ткнув толстым указательным пальцем в странного серого цвета китель на конвоире. Лёха не очень понял, что он сказал, но все три полицая продолжали стоять спокойно, да и напрягшийся было, Семенов опять обмяк. А штык, наконец, щелкнув пружинкой, встал на место, как влитой.
Леха перевел дух и победоносно оглядел наблюдавших за его потугами полицаев. Кроме почтения на физиономиях у них ничего не отражалось, были б они не деревенской публикой, а воспитанными горожанами — встретили бы эпохальное деяние арийца дружными и продолжительными аплодисментами. А так только и сказали уважительно:
— А молодець солдат! Він, напевно навіть і заряджати вміє і може бути навіть патрони в руках тримав.
— Ні, це навряд чи. Показували йому патрони здалеку, це напевно було.
— Штик-то він хвацько примкнув, менше години возився. І навіть гвинтівку не знизила жодного разу.
— Таки я і кажу — тилова щур — подитожил усатый. Его рослый подчиненный согласно покивал головой, не стал опровергать начальство, что вообще-то именно он первым назвал Лёху «тыловой крысой» и потом задал более насущный вопрос:
— Нагороду цей офіцер обіцяв за упіймання бандита. І розписку дасть. А в поліцейській управі пайок обіцяли виписувати, дивись побільше пайка буде.
Старший явно имел на перспективу награды другие виды и в увеличение пайка не верил:
— Нє, це ж німці. Дадуть може письмову подяку або єфрейтором мене назвуть.
— На медаль не розраховувати?
— Чорт його знає, дивлячись як цей офіцер всі розпише — ответил старший. Видно было, что он вовсе не против медали. Но увеличение пайка явно было ему милее. Через несколько минут, показавшихся менеджеру просто вечностью, наконец, вернулись Середа со старостой.
Очень вовремя, потому как непойми с чего Лёхе жутко захотелось жрать. То есть жрать ему хотелось и так, за все время пребывания в плену и после он сытым ни разу не был, но тут просто какая-то катастрофа приключилась с желудком, он стал вдруг совсем бездонным, открытым в космические бездны. Но при этом, так же внезапно, захотелось в сортир. Невыразимо. Два этих несочетаемых в нормальной жизни желания, можно сказать, овладели Лёхой. Императивно. Вполне годилось такое старое слово — обуревали.