Земляков ему своих найти не удалось, узнать, что толковое тоже не получилось — никто ничего не знал, разве что пленные тут были сборные — самые давние уже три дня в плену были. Но они были какие-то заморенные, и говорить не рвались.
Вернулся Семенов к Жанаеву и Лёхе как раз тогда, когда приехавшие на влекомой лошадками машине корреспонденты уже вовсю занимались фотографированием всякого разного. На вопросительные взгляды пожал плечами и сел рядом с ними, глядя на германские развлечения. Отметил про себя, что «бравший советского танкиста в плен» паренек не удосужился вставить в свой автомат рожок, и никто его не поправил, так и угрожал свирепо незаряженным автоматом, потом удивился, глядя на немцев, проехавших несколько раз по улице, позируя фотографу.
— Развели цирк, недоумки — презрительно процедил сквозь зубы сидевший рядом парень с перевязанной рукой. Семенов внутренне с ним не согласился, то, что два человека взгромоздились на плечи водителю мотоцикла, а он при этом вел тарахтелку и улыбался, как раз бойцу понравилось. Вот то, что немцы что-то разыгрывали у стоявшего поодаль сортира, откуда неслись взрывы хохота — это Семенову показалось неприличным. Фотографы еще запечатлели многое — и то, как торжественно какой-то германец с нашивками приколотил какую-то таблицу к двери здания на площади, а остальные поаплодировали и то, как два десятка солдат очень шустро собравшись в несколько шеренг что-то бодрое спели, и как таскали привязанных к шесту общипанных куриц и даже — как специально притащили на площадь пару приличных габаритов свиней и тут же их застрелили из пистолетов. Одного свина даже привезли в люльке мотоцикла, что тоже вызвало оживление.
— Неаккуратно работают, так один другому руку когда-нибудь прострелит — сказал паренек с раненой рукой.
— А пели они что? — просто чтобы спросить произнес Лёха. Паренек усмехнулся и довольно похоже, уловив ритм и мелодию, пропел:
— Jetzt тебя ждала я.
warum ты не пришел?
я не такая frau,
чтоб ждать по drei часов.
— Про любовь, значит? — немного удивился Семенов. Потому как вот германцы — а тоже у них песни про любовь. Как у нормальных людей, в общем.
— Про нее. Дескать, будем встречаться под фонарем у ворот, Лиля.
— А ты по-немецки разумеешь? — удивился Семенов.
— Разумею. К слову моя фамилия Середа.
Семенов представился, за ним следом и остальные. Познакомились. Семенов рассказал, как их взяли в плен, не слишком поминая про чертовы канистры, чтобы избежать вопросов ненужных о стоящем в лесу танке, артиллерист в ответ поведал, как тащили они по лесной дороге оставшуюся последней от всей батареи пушку с парой снарядов, да и наскочили на немцев. Троих здоровых пушкарей в плен забрали, одного, замкового, почему-то застрелили, да двое раненых в расчете было, которые идти не могли — их тоже прибили там же. Доставили сами своими руками немцам орудие с упряжкой, хотя и не полной, лошадок-то на батарее тоже выкосило, пока позиции держали, там огня с железом было — мама не горюй! А потом вот так вот вляпались, проболтавшись вполне благополучно по этим лесным дорогам несколько дней. Не героично как-то все получилось. Не такого ожидали.