— Курица. И картошка. Но только одна порция — я не рассчитывала, что придут гости.
— Прекрасно, — пропела Женя, доставая накрытую крышкой сковороду. — Я обойдусь, мне худеть надо. Жень, да ты садись.
Женька подвинул к себе табурет и сел, неловко сложив на коленях руки. Ольга Арнольдовна с преувеличенным вниманием наблюдала за тем, как Женя ставит сковороду на плиту.
— Убавь газ, а то сгорит.
Та покладисто повернула конфорку.
— Нет, не так. Теперь слишком мало.
— Встань и сделай сама, — не выдержала Женя.
Мать вскочила и подлетела к плите.
— Вечно «сделай сама»! Я и так все за тебя делаю. Все! А благодарности не дождешься. Вот она, твоя благодарность! — она кивнула на Женьку. — Вот!
— Выпей валерьянки, — тихо проговорила Женя, отходя к столу. — Выпей, тебе необходимо. Чтобы успокоить нервы.
— Ты еще иронизируешь! — Ольга Арнольдовна швырнула крышку и быстрыми шагами вышла вон.
Женя молча смотрела на Женьку, на ее глазах закипали слезы бессилия. Он мрачно усмехнулся.
— Я ей не понравился.
— Конечно, — горько произнесла она, опускаясь рядом с ним на табурет. — Ей нравился Крашевников. Вы не слишком похожи.
— Он был здесь?
— И не раз. Чай пил и мило беседовал с мамой. Надеюсь, ты не станешь ревновать?
— Я подумаю, — произнес Женька без улыбки.
— Думай. — Женя устало вздохнула, поднялась и пошевелила приставшую к дну сковородки картошку.
Ужин они разделили по-братски пополам. Ольга Арнольдовна больше не появлялась, и Женя понемногу стала успокаиваться. Возможно, мать поняла, что вела себя недостойно, и ей стало стыдно. В следующий раз все будет иначе.
— Пойдем, покажу тебе свою комнату, — предложила она Женьке.
Они вымыли посуду и ушли из кухни. Он, засунув руки в карманы джинсов, методично оглядывал полки с книгами, заваленный бумагами компьютерный стол, этажерку, на которой стояли разные забавные фигурки. Одну взял в руки.
— Ты что, коллекционируешь их?
— Нет. Это просто подарки. От друзей.
— Ясно. — Женька вернул безделушку на место.
Потом приблизился к полкам и достал наугад толстый том. Это оказался справочник по высшей математике. Женька небрежно пролистал страницы, затем вернулся к началу и внимательно изучил титульный лист.
— Ясно, — повторил он еще раз, и Жене вдруг показалось, что обращается он не к ней, а к самому себе.
— Иди сюда, — позвала она его мягко. — До двенадцати всего полтора часа.
Женька поставил книгу обратно на полку и подошел. Женя не видела, чтобы он пылал той страстью, какая владела им три часа назад — в кинотеатре. Лицо его было равнодушным и невыразительным.
— Ты что, устал?