— Я нездорова. Где-то подхватила грипп.
— Что, и температура есть? — Тон Ольги Арнольдовны слегка смягчился, но все равно — остался отчужденным и недоверчивым.
— Вчера была под тридцать девять.
— А сегодня? — Мать глядела уже с откровенным испугом.
— Сегодня тридцать семь и пять. Это почти нормально. Я буду заниматься. Весь день.
— Давно бы пора. — Ольга Арнольдовна вздохнула и скрестила руки на груди. — Господи, на кого ты стала похожа!
Женя, не обращая внимания на ее слова, снимала пальто.
— Как ты могла больная поехать к нему? Как собачонка какая-то! Грипп почти всегда дает осложнение на сердце. Тебе надо было вызвать врача и лежать.
— Я и лежала. До самой ночи. — Женя обезоруживающе улыбнулась матери. — Женька за мной ухаживал.
— Знаю я его ухаживания, — ворчливо заметила Ольга Арнольдовна. — Небось, целый день из твоей постели не вылезал, пользуясь случаем.
— Ничего подобного, — обиделась Женя, вспомнив, как бережно и осторожно вел себя вчера с ней Женька, ни разу даже пальцем не тронул, боясь причинить ей боль или неудобство. А мать считает его похотливым самцом!
— Ах, Женя, Женя, — Ольга Арнольдовна сокрушенно покачала головой. — Хорошо, что отец этого не видит. Он бы ужаснулся.
— Чему? Тому, что у меня есть любимый человек? Не думаю.
— Тому, под какое влияние ты попала. Хотя… он ведь и сам такой был. Поддался девчонке, соплюшке, она из него веревки крутила. — Лицо матери сделалось злым и неприязненным.
— Ты неправду говоришь, — тихо сказала Женя. — Он не поддался Инге, он влюбился в нее. И она его тоже любила. Как она рыдала на похоронах, вспомни.
— Подумаешь. — Ольга Арнольдовна опустила глаза в пол. — Не верю я этим рыданиям. У нее спустя год уже был другой.
— Что ж ей, в монастырь было идти в двадцать семь лет отроду?
— Странно, что ты ее защищаешь, — удивилась мать. — Когда-то ты же первая терпеть ее не могла.
— Это было давно. Я была маленькая.
— Ладно. Есть будешь?
— Нет, я не голодная. Женька мне оставил еду.
— Опять Женька. Ты произносишь это имя каждые пять минут. Просто клиника какая-то. Надеюсь, сегодня вечером ты не сорвешься к нему?
— Нет. — Женя сказала и вздрогнула: в сумке заверещал мобильный.
Мать тоже вздрогнула, в глазах у нее мелькнула ненависть.
— Не отвечай. Слышишь?
— Да. — Женя заворожено глядела на сумочку, из которой исходил сигнал.
— Не отвечай, — повторила мать ласковей и мягче. — Хочешь, дай мне телефон, я отключу.
— Я сама отключу. — Женя поспешно вытащила сотовый, но вместо того, чтобы нажать на отбой, в последнюю минуту надавила клавишу приема. — Да, слушаю.