- Благодарю вас, - сказал больной, - Джордж Гроссмит - это я.
Прошу читателя заметить, что я намеренно рассказал этот случай очень плохо, безобразно плохо, и все же от него еще что-то осталось. Не согласится ли любезный читатель вернуться к началу этой истории и немного подумать, как следовало бы ее "подать" и какая явная ошибка была допущена мною в самом начале. Если у вас есть хоть капля таланта рассказчика, вы тотчас поймете, в чем дело, и начнете эту историю так.
Однажды утром в приемную модного врача вошел какой-то изможденный человек; глаза его блуждали, руки тряслись и т.д.
Иными словами, весь смысл шутки в том и состоит, чтобы скрыть имя больного, пока тот не скажет: "Благодарю вас, Джордж Гроссмит - это я". Но история эта сама по себе настолько хороша, что ее невозможно испортить даже плохим рассказом, и в различных вариантах этот анекдот рассказывают и перерассказывают о Джордже Гроссмите, Коклене, Джо Джефферсоне, Джоне Хэре, Сирил Мод и еще о шестидесяти других знаменитостях. Я даже заметил, что есть определенный тип людей, которые, выслушав эту историю о Гроссмите и нахохотавшись вволю, тут же начинают рассказывать ее вновь, но только с другим героем, и при этом так надрываются от смеха, будто рассказывают нечто совершенно оригинальное.
Однако, повторяю, лишь немногие понимают, как трудно добиться в рассказе истинно комического эффекта.
- Вчера я смотрел Гарри Лодера, - сообщил мне на днях Григс, мой знакомый по бирже, когда мы возвращались домой. - Выходит он на сцену в шотландской юбочке (Григс хихикнул), с грифельной доской под мышкой (Григс весело рассмеялся) и говорит: "Хорошо носить с собой грифельную доску", все это, конечно, по-шотландски, но у меня не получится так здорово, как у него. "Хорошо, значит, носить с собой грифельную доску - а вдруг понадобится записать какие-нибудь цифры". (При этих словах Григс уже захлебывался от смеха.) Потом вынимает из кармана кусочек мела и говорит (у Григса началась истерика): "Хорошо носить с собой и малюсенький кусочек мела: без мела, знаете (от смеха Григс едва держался на ногах), и доска вроде ни к чему".
Григс схватился рукой за бок и остановился. Ему пришлось прислониться к фонарному столбу.
- Ну, конечно, у меня не выйдет с таким шотландским акцентом, как у Лодера.
Истинно так. У него не получался шотландский акцент и не было глубокого, звучного голоса мистера Лодера, и светящегося весельем лица, и сверкающих от смеха очков, и он не сумел бы обыграть грифельную доску и произнести как надо излюбленное шотландцами "малюсенький", - он ничего этого не умел, ему бы просто сказать - "Гарри Лодер", прислониться к фонарному столбу и хохотать, пока хватит сил.