— Профессор! — очнулся Топалов, — Как я рад вас видеть!
— Меня хоть похоронили? — обыденным голосом, в котором, впрочем, слышалось хорошо скрываемое волнение, спросил Барканцев.
— Конечно, — радостно заверил его Топалов, — Все, как полагается.
Кузьмин едва заметно хмыкнул. Топалов спохватился и сконфуженно замолчал.
— Вы, это, извините. Я не нарочно.
— Дурак! — закончил за него Барканцев и рассмеялся, — Что уж там. Я уже начал привыкать. Сперва тяжело было. Вот, добрый человек попался, сигарой угостил. На Земле уж лет пятьдесят не курят. А зря…
— А вы вроде как не удивлены, — заметил Кузьмин.
— Чему удивляться, — пожал плечами Барканцев, — Я, молодой человек, любую ситуацию знаю наперед. Поэтому ждал, когда по мою душу явятся. Вы, если не ошибаюсь, сотрудник лаборатории исследования жизни после смерти?
— Кузьмин Дмитрий.
— Кузьмин, — Барканцев почесал затылок, словно вспоминая что-то важное, — Ваш батюшка, если не ошибаюсь, руководитель лаборатории?
— А вы откуда знаете? — удивился Топалов.
— Я, мой милый, потому и руководитель проекта, что в курсе всего вокруг. Это тебе не у директора шестерить. Тут мозги включать надо.
— Да я! — обиделся Топалов и замолчал.
Барканцев невозмутимо пустил в воздух несколько колечек дыма и долго любовался ими, как произведением искусства. Топалов обиженно сопел. Кузьмин думал о чем-то своем.
— Вы случайно ждали нас именно здесь? — наконец, спросил Топалов.
— Да нет, — ответил Барканцев, — Отсюда все начинается. Если можно так сказать. Сюда приходят новички. Удивленные и раздосадованные. Потом потихоньку приходят в себя и двигают дальше. За три дня, что я тут, столько народу появилось на этой поляне — я отродясь столько не встречал. Хотя, может, и встречал. Память что-то барахлить стала. Но это и не удивительно — после смерти вредно помнить все, что было до нее. Старожилы здесь, как я заметил, счастливы.
— Постойте! — засуетился Топалов, — Вы не можете. Не имеете права. Забывать. Все пароли. Все наши проекты!
— Для кого? — с ледяным спокойствием возразил Барканцев, — Я свое отжил. Имею право спокойно… как это… вести загробный образ жизни.
— И тем не менее вы ждали нас, — тихо заметил Кузьмин. Барканцев осторожно подмигнул ему и повернулся к Топалову, красному от злости и негодования.
— Есть Кодекс! — шипел он, брызгая слюной, — Вы обязаны.
— Может, вызовем полицию? — ехидно предложил Барканцев, а после устало вздохнул, — Вас ведь не наука интересует. Тебя — и директора твоего, индюка надутого. Вам бы деньги уберечь. Два миллиарда восемьсот миллионов.