– Пран Ланс…
– Что вы, что вы, не надо слов… Я сейчас уйду. Но прежде заставлю этого невежу, надевшего совсем недавно герцогскую корону, тоже попросить прощения у самой прекрасной девушки от Карросских гор до острова Айа-Багаан. Итак, ваша светлость!
– Я… – Гворр сглотнул, перекосился лицом и вытолкнул через силу: – Приношу свои извинения.
– Вот и замечательно! – горько улыбнулся Ланс. – А сейчас попрошу вашу светлость проводить меня к выходу.
Осторожно подталкивая герцога острием шпаги, альт Грегор провел его в соседнюю комнату. Остановился у окна с лестницей.
– Прошу, ваша светлость. Правителей принято пропускать вперед.
Тяжело дыша, Гворр перебрался через подоконник и полез вниз. Ланс, не выпуская оружия, последовал за ним. Он еще не знал, чем закончится это приключение, но понимал, что, отпустив герцога, навлечет на себя неминуемые розыски.
У самой земли его светлость вновь предпринял попытку напасть на него. Схватил за сапог, дернул. Менестрель не придумал ничего лучшего, как стукнуть герцога по темени рукояткой шпаги. Гворр булькнул, обмяк и свалился лицом в снег.
«Убил?»
Спрыгнув с последних ступенек, Ланс прижал пальцы к шее герцога. Нащупал биение жилки.
«Живой…»
Поддаваясь мгновенному порыву, альт Грегор двумя взмахами шпаги перерезал веревки, и нижние семь или восемь планок лестницы упали к его ногам.
За калитку менестрель вышел не оглядываясь. На душе было мерзко, будто туда нагадили даже не кошки, а стадо коров.
Зачем Кларина подстроила эту встречу? Ведь она не могла не знать, для кого приготовлена лестница? Ответ напрашивался только один. Баронесса хотела отомстить любовнику, который предпочел ей красотку помоложе. И отомстить руками Ланса. Но, как бы то ни было, он сломал ее планы, не поддавшись побуждению заколоть его светлость. А хотелось сильно. Ничего, пускай походит с шишкой на голове.
Ланс топал по улице в сторону Тележных Ворот.
Помимо желания мысли его возвращались к Реналле, ну как, во имя Вседержителя, его угораздило влюбиться в такую… в такое… Нет, он не мог заставить себя даже мысленно оскорбить ее. Не мог перешагнуть некую черту, которую сам для себя провел наискось через сердце. Осознавал лишь одно – попыток встретиться и объясниться больше не будет. Никогда. Как совершенно справедливо начертано на гербе Дома Багряной Розы. Сейчас в его душе живет не хитрая женщина, использующая собственную привлекательность, чтобы заручиться поддержкой власть имущих и получить выгоду для себя ли, для своего супруга, который служит герцогу или даже для всего Дома Лазоревого Кота. Нет, там навеки поселилась юная, робкая девушка, которая шептала когда-то: «Прошу вас, пран Ланс, не умирайте. Останьтесь жить. Ваша музыка… Нельзя лишать мир такого волшебства». Конечно, она никогда его не любила и не могла полюбить. Восхищалась музыкой? Возможно… Воспользовалась предложенной Коэлом попыткой стать спасительницей великого менестреля? Вне всякого сомнения. Она еще будет пересказывать историю их знакомства и первой встречи детям и внукам.