Шли дни, недели, а Константин продолжал жить в страхе перед тем днём, когда услышит от Елены повторение печальной фразы: «А у нас опять ничего не получилось». Наконец Константин понял: он не должен истязать себя мучительным ожиданием, нужно смириться с тем, что Елене ещё не пришло время родить дитя. И он попытался углубиться в свою работу «О фемах».
Багрянородный нашёл удачный способ пополнить свои знания о провинциях. Его помощники-скорописцы ежедневно выслеживали в бухте Золотой Рог и на восточных базарах купцов, приезжавших из разных провинций, прежде всего из восточных, расспрашивали их, чем богаты, чем знаменательны их земли, узнавали о ценах на местных рынках, какой скот выращивают, что растёт на полях, справлялись о погоде в разные времена года, интересовались примечательными событиями, богатыми землевладельцами, жизнью крестьян. Собрав такие сведения, скорописцы излагали их на пергаменте и передавали Багрянородному.
Но всякий раз в беседах со скорописцами Константин понимал, что это лишь первые шаги к накоплению материала о фемах, что он только тогда сможет взяться за работу, когда сам побывает в наиболее значительных провинциях. Однако пока главный жизненный интерес Константина и Елены сводился к тому, чтобы дождаться наследника трона, продолжателя Македонской династии. Их надеждам суждено было сбыться.
Однажды ранним утром апрельского дня Елена проснулась возбуждённая и радостная. Она долго нежилась в постели, смакуя радость, гладила живот и наконец не вытерпела, разбудила супруга.
- Божественный, проснись. Я должна тебе поведать о том, чего мы ждали так много лет. Господь благословил нас.
- Давно и с нетерпением жду твоего признания, - произнёс Багрянородный, протирая глаза.
- Теперь наступило время открыться. Уже четыре месяца у меня нет месячных. А сегодня ночью младенец дал о себе знать. Как будто у меня забилось ещё одно сердце!
- А по-другому и не может быть! Новая жизнь дала о себе знать! Прекрасно, моя Божественная. Я верил, что всё так и будет, и сейчас принесу то, что питало мою надежду. - Константин поднялся с ложа, прошёл в свой покой, взял камею и вернулся. - Вот он, знак Божий! Смотри и удивляйся. - И Багрянородный поднёс к Елене камею так, что она осветилась лучами восходящего солнца. - Ты видишь, что пред твоим лицом?
- Да, это головка младенца! Чудо! Почему ты раньше мне не показал?
- Боялся, что знак исчезнет. Отныне наши страхи позади, и я благодарю тебя, моя радость, за ту награду, какую несёшь.
Для Багрянородного и Елены наступило новое время. Оно было окрашено в розовый цвет. Теперь у Константина не было других забот, как беречь супругу. Он не стал выводить её к общему трапезному столу: боялся сглаза, особенно от Константина и Стефана, и братьев, как считал Багрянородный с ядовитым взглядом. В них опять проявилось всё худшее, чем они жили раньше. Они увлекались хмельным, не сдерживали себя в выражениях. Царские короны прибавили им только спеси и чванливости, и постепенно Багрянородный стал сожалеть о том, что не прислушался к голосу Лакапина. Роман оказался прав: его сыновьям царские короны были нужны для того, чтобы любыми путями завладеть императорскими коронами. Своему отцу они говорили об этом откровенно. Однажды Стефан, находясь во хмелю сказал: