— Но ведь евреи все равно сбили бы нам цену. В любом случае.
— Возможно, — сказал Бейдр. — Но мы могли бы запомнить отныне и навсегда, что мы будем заимодавцами равных возможностей.
— О’кей, — сказал Хатчинсон. — Вы босс.
— Кстати, цифра, которую вы назвали по «Лейжер Сити», остается в силе?
— Да, двенадцать миллионов долларов. Япошки ее вздули.
— Сделайте заявку по этой цене.
— Но постойте… У нас же нет в настоящий момент такой суммы, — запротестовал Хатчинсон.
— Я вам сказал — сделать заявку, а не покупать. Полагаю, к концу недели мы, возможно, будем иметь партнера.
— Заявка обойдется нам в десять процентов, в миллион двести тысяч. Если партнера не окажется, мы потеряем их. Таким образом, уйдут наши доходы за год. Ревизорам это может не понравиться.
— Я рискну. В наихудшем варианте я вложу свои деньги.
Если бы все сработало как задумано, то ни он, ни банк не потратили бы ни одного цента. Шесть миллионов вложили бы японцы, а вторые шесть пришли бы из его ближневосточной группы через нью-йоркский банк. Он имел бы эти деньги тремя путями. Банк получал бы проценты на ссуду и собственные средства, он же мог бы получать проценты за свои акции в японском консорциуме и еще у него были собственные средства в ближневосточной группе. Деньги, похоже, обладали прелюбопытнейшим свойством подпитывать самих себя и расти.
Наконец Хатчинсоны ушли. Джордана вернулась в комнату и в изнеможении опустилась в кресло.
— Иезус, — проговорила она. — Я просто не верю.
Бейдр улыбнулся.
— Во что ты не веришь?
— Что на свете еще живут такие люди. Я думала, их уже нет. Помню их по своему детству.
— Ты со временем убедишься, что люди в своей сути не меняются.
— Думаю, ты не прав. Ты изменился. Я изменилась.
Глаза их встретились.
— И вовсе не обязательно к лучшему, а?
— Зависит от того, как на это посмотреть. Я не думаю, что когда-нибудь могла бы вернуться к своей прежней жизни. Да и ты тоже не смог бы вернуться домой и остаться там насовсем.
Он молчал. В чем-то она была права. Он ни за что не смог бы жить жизнью, какой жил его отец. Слишком много всего происходило в мире.
— Покурить бы, — сказала она, взглянув на него. — У Джабира наймется тот его персональный гаш?
— Наверняка, — сказал Бейдр и хлопнул в ладоши.
Джабир возник из смежной комнаты.
— Слушаю господина?
Бейдр быстро что-то сказал ему по-арабски. Через мгновение Джабир появился с серебряным портсигаром и раскрыл его перед Джорданой. Сигареты были красиво набиты, с корковыми мундштучками. Она осторожно взяла одну. Затем он повернулся к Бейдру и предложил ему. Взял одну и Бейдр. Джабир положил портсигар на кофейный столик перед Джорданой, чиркнул спичкой и дал ей прикурить. Пламя он поднес так, что оно коснулось лишь самого кончила, и жар не попал внутрь сигареты. Точно таким же способом он зажег и сигарету Бейдра.