— Как тебе нравится комната?
— Не похоже на наш дом.
— Я здесь выросла. Это мой дом. Я спала когда-то на этой кровати.
Мама подошла к кровати. Мальчику показалось, что над ним пошутили: мама — такая большая, а кровать — такая маленькая.
— Смотри, мама!
Женщина подняла голову с подушки, на которую только что прилегла. Мальчик указывал пальцем на наволочку, где осталась прядь ее волос.
— Мама… — прошептал он.
В два шага преодолев расстояние от кровати до окна, женщина взяла с подоконника деревянную лошадку и поманила сына к себе. Мальчик, косясь на волосы на подушке, с неохотой подчинился.
— Это моя лошадка-качалка, — сказала мама.
Мальчик взял игрушку в руки. Хвост у лошади был из настоящего конского волоса, состриженного, как вообразил мальчик, с гривы дикой лесной кобылицы. Когда-то лошадка была белоснежной. Теперь краска местами облупилась, а та, что осталась, приобрела сероватый оттенок. Прежде золотистого цвета повод стал грязновато-коричневым. Из-за трещинки над левым глазом лошадка смотрела на мир с выражением неизъяснимой тоски. В то же время красный цвет приоткрытого рта придавал ей почти зловещий вид. Казалось, посреди глухой ночи игрушка может ожить и поживиться мясом того, кто осмелится заночевать в ее комнате.
— Ее мне подарила мама, а теперь я хочу подарить эту лошадку тебе.
— Мне?
— Да, тебе.
— Я не хочу! — чуть не заплакал мальчик. — Она твоя! Давай ты будешь о ней заботиться.
Он попытался вернуть игрушку матери, но та не взяла.
— Ты будешь заботиться о ней, а дедушка — о тебе.
Мальчик прижал лошадку-качалку к себе. Подушечками пальцев он ощущал каждую трещинку на дереве.
— Но ведь ты заботишься обо мне, мама…
Женщина нагнулась и поцеловала сына в щеку. Теперь ее поцелуи были сухими, а когда-то губы матери казались ему мягкими и нежными.
— Переодевайся ко сну, а мне надо поговорить кое о чем с дедушкой.
Мать вышла, а мальчик остался стоять, сжимая подаренную лошадку-качалку. Он повертел ее в руках. Свет уличных фонарей, падая под разными углами, создавал на стенах причудливые тени: то появлялся силуэт симпатичной лошадки, то возникала вызывающая страх тень боевого коня, вставшего на дыбы и дико ржущего.
Мальчик не стал переодеваться ко сну, не улегся под одеяло. Он понимал, что тогда не увидит маму до утра, а ему хотелось быть с ней как можно чаще. Заслышав голоса, он крадучись направился к двери и вышел в коридор. Мягко ступая, мальчик проскользнул мимо фотографий на стенах, которые хранили воспоминания об ушедших в небытие поколениях, и подошел к двери кухни.
— Обещаешь, папа? — произнесла мама со знакомыми ему нотками плохо скрываемого негодования в голосе.