– Прокристепана! Боже, какая радость! – всплеснул руками пан Кнофлик и обратил свой благодарный взгляд к небу. – Недаром мне снилось восемь линей, которых я поймал голыми руками в собственной постели! А у меня, чтоб вы знали, есть как раз восемь гробов высшего качества.
– Пан Кнофлик, эти восемь покойников не простые покойники, – сказал я шепотом. – Это наши освободители.
Пан Кнофлик быстро огляделся по сторонам, схватил меня за руку и потащил в свой кабинет, там, усадив рядом с собой, приготовился слушать.
– Эти наши славные освободители погибли, как герои, – продолжил я. – Спасая легендарную водочную фабрику Бачевского, они пали смертью храбрых.
– Тедка йо! Так-так-так, – оживился пан Кнофлик, – очень интересно. Мы устроим для них величественные триумфальные похороны. Я найму хор женской гимназии, они оденутся в белые греческие туники с фатой и веночками, будто это идут безутешные невесты, и будут, заламывая руки, оплакивать героев, как это делали троянки, оплакивая троянцев.
– Пан Кнофлик! Не торопитесь! Герои умерли действительно, как троянцы. Но троянским конем оказалась водка. Это она их прикончила. Восемь, как стекло, товарищей полегло[101].
– Ов! Водка! Темное дело. Величественные похороны отпадают.
– Их надо похоронить на жидовском кладбище, как жидов. Пан Зельман Милькер все оплачивает. Водкой.
– Замечательно. Потому что эти наши злотые скоро в мусор превратятся. Так эти покойники были жидами?
– Да разве кто-нибудь может быть на сто процентов уверенным, что он хоть немножко не жид?
Пан Кнофлик покачал головой в глубокой задумчивости и сказал:
– Кдепак[102]! Даже я не могу. Но восемь гробов, которые будут одновременно ехать на кладбище, могут привлечь внимание. Нынче ко мне заходил какой-то чубарик[103] со звездой на шапке и сказал, что я уже не директор, потому что хватит мне угнетать пролетариат. Поэтому директором теперь будет представитель пролетариата товарищ Боучек. Я ничего не имел против. Товарищ Боучек и так глухой как пень, поэтому я только головой кивал и выкрикивал: «Долой буржуев и попов!» Все прекрасно складывается, у меня будет священный покой, а товарищ Боучек будет ходить на собрания, митинги и парады. Ага… так как же нам быть с этими гробами?
– И правда, это слишком рискованное действо. А может, мы их похороним как жидов – в белых простынях без гробов? Тогда вы все восемь трупов уложите в своем катафалке штабелями и – но-о-о! поехали!
– Так теды йо! Так и сделаем. Только хорошо бы еще, чтобы за катафалком шла любимая семья в трауре. И чтобы кто-нибудь все же плакал. И если уж я не заработаю на гробах, то хотя бы на венках, так ведь? – Пан Кнофлик положил перед собой на столе лист бумаги и счеты и принялся составлять калькуляцию. – По два венка на каждого – шестнадцать венков с черными лентами. Плюс восемь букетов, восемь свечей… Свечи парафиновые или сальные?