Фрол что-то буркнул, но остановился.
Любим подошел к могиле Антипки, помог встать сестре. Вдвоем со Степанидой взяли Настю под руки, попытались силой увести с погоста. Она вырвалась и опять уселись у могилки сына.
Ее хватились, когда уже совсем стемнело. Лесовики крепко спали, расположившись у горящего костра. Гордей лежал на боку, подперев голову рукой, поглощенный думами, и не слышал, о чем говорят Гоны, разместившиеся напротив. Бабы, обняв детишек, дремали, мужики держали совет.
Что делать будем? Жито и избы сгорели. Сызнова начинать все? — хмуря длинное лицо, бурчал Вавила.
Хоть скотина осталась, не то б вовсе беда,— вздыхал Любим.
Что с той скотины? Обратно надоть переселяться. И зачем было сюда лезть? Сидели себе спокойно под Тарусой, никаких ордынцев не видели, так взбаламутил всех старый!..— шипел Гаврилко, дергаясь при каждом слове всем' телом.
Храбр после рати! Когда собирались, первый кричал: «Не будем под лиходеем Курным, пойдем на новое место!» — рассердился Любим.
Фрол, молчавший все это время, угрюмо добавил:
Ежели на тятю еще что худое молвишь, на себя пеняй!..— Как он там, Вавило? — спросил у брата.
Плох, не ведаю, протянет ли до утра.
Фрол опустил голову.
Ихний человек — тож не жилец,— показал Любим глазами на атамана лесовиков и вдруг спохватился: — А Настя-то где? Чай, ведь и не приходила!
Придет,— не поднимая головы, молвил Фролко,-— ничего с ней не станется...
Выхватив из костра пылающую ветку, Любим направился к погосту. Красноватый свет головешки становился все тусклее и вскоре совсем исчез в темноте. Слышно было приглушенный расстоянием голос: Любим кликал Настю; потом все стихло.
Гоны настороженно прислушивались. Потрескивали сучья в костре, храпели усталые люди, стонали во сне раненые. Вдруг т леса раздалось громкое уханье филина, следом зловеще рахохоталась неясыть.
Из темноты выбежал запыхавшийся Любим. Переведя дух, растерянно крикнул:
Нет нигде Насти, как сквозь землю провалилась!..
Настю так и но нашли. Да и как искать ночью в глухом
лесу? Утром мужики обошли на много верст вокруг лес и болото, но все понапрасну. Последними, уже далеко за полночь, возвратились Сенька и Фрол. Отрок то и дело утирал ладонью слезы. Фрол шел, низко опустив голову.
ГЛАВА 8
Владимиру не спалось. Он лежал, уставившись в догорающий огонь; в костер уже давно не подбрасывали хворост, и он угасал. Думал о том, что произошло, что ждет его и всех, кто был рядом... Да, ой не хотел идти на татар с такой малой ратью. Считал сие безрассудным: Тарусу им не отстоять, только воинство погубят. Так оно и случилось: тарусские полки разбиты, брат Константин погиб... Что же ему, Володимиру, оставалось делать? Тоже лечь костьми или попасть живым во вражьи руки? «И все же, князь, ты взял грех на душу — увел с поля боя дружину!..»