«То же было бы и с теми, коих я увел,— никак не устояли б наши сотни против вражьих тысяч! Андрей Иваныч не понял сего и погиб. А Максим первый бросился за мной, а теперь попрекает... С самого начала считал я и ныне считаю: безумно было все, затеянное Константином. И в поход я пошел только потому, что не было у меня выхода другого... Что же дальше делать? Тут гадать не приходится: надо идти к Волоку Ламе кому и там пристать к полкам Серпуховского. Прислушался бы покойный брат Константин Иванович к тому, что советовали, сам бы жив остался и привели бы мы в Волок три тысячи воев. А теперь их всего пять сотен... Да еще и этих, должно, уговаривать придется...»
Молодой князь вздохнул, повернулся на бок. Небо на востоке посветлело — занималось утро.
Когда Владимир проснулся, солнце уже поднялось над лесом и сушило росу в густой траве.
«Заспался я, однако...». Поднимаясь с земли, недовольно нахмурил он тонкие светлые брови, обвел внимательным взглядом поляну. Стелился дым костров, дружинники поджаривали дичь: глухарей, косуль, лося. Молодой князь вдруг почувствовал голод — с вчерашнего утра ничего не ел.
«Где же мои парни? — подумал Владимир о Никитке и Алешке.— Не мешало бы перекусить...»
Но поесть князю так и не пришлось — к нему уже подходили тысячники и сотники, следом тянулись дружинники. Владимира окружили возбужденные люди.
Вот что княже, с сечи ты нас увел, верно или нет поступил, бог рассудит! — строго произнес Максим.— А теперь сказывай, что дальше делать намерен? Может, по пути нам с тобой, а может, и нет!
Владимир хмуро смотрел на него, потом перевел взгляд на других начальных, на их угрюмые лица. Тревожное предчувствие охватило его: «Сговорились!..» И это раззадорило, резко повернулся к тысячнику, спросил сердито:
Зачем пытаешь меня об том — вчера я все сказал вам! Идти надо в Волок Дамский!
А мы, светлый княже, посоветовались меж собой и решили в Рязань подаваться,— с вызовом промолвил Устин.
В Рязань? К отступнику земли Русской — князю Олегу — замыслили идти?!.
Не к великому князю рязанскому, а к Ольге Федоровне, вдове нашего князя-батюшки Костянтина Иваныча, и к сынам его, наследникам законным!
Владимиру почудилось, что он ослышался. Не его, а малолеток-княжичей, племянников, называют бояре князьями тарусскими. Неужели в завещании Константина Ивановича сказано про то?.. Он побледнел, невольно опустил голову. «Выходит, все знают, только я не знаю...— с горечью усмехнулся молодой князь.— А может, сговорились, пока я спал? Нет, нельзя допустить, чтобы тарусская дружина ушла в Рязань! Надо идти в Волок к князю Владимиру Андреевичу Серпуховскому!..