Ишь, заступник нашелся,— буркнул Епишка, сизые пятна на его широких скулах побагровели от злости.— Чего там еще годить? — выкрикнул он и, ища поддержки, забегал серыми колючими глазами по лицам лесовиков. Но те молчали, и рябой, не преминув в сердцах сплюнуть, смирился.
ГЛАВА 5
Уже несколько дней жил пленный порубежник в разбойном стане. Раз в день в землянке появлялся безмолвный Клепа. Все остальное время Федор оставался один, запертый в своей убогой лачуге. Казалось, о нем забыли. Лесовики готовились к уходу в Рязанское княжество и были заняты сборами. Главный недруг порубежника — рябой - вместе с тремя своими приятелями исчезли из лесного лагеря видимо отправились куда-то на разбойный промысел.
Стояли теплые, солнечные дни, хотя уже наступила осень. Все больше желтых и красно-бурых пятен появлялось среди темно-зелеиой листвы дубов и лип, все дольше зависал по утрам туман и ложбинах, к югу потянулись косяки журавлей, диких уток и гусей.
Нога Федора почти зажила, и он всерьез стал готовиться к побегу. Ему повезло: роясь в тряпье, сваленном в кучу в углу землянки, наткнулся на ржавый нож с длинным лезвием, который, видимо, обронил кто-то из разбойников.
Обрадованный находкой, Федор долго любовался полустершейся резьбой из больших и малых кружков на деревянной рукоятке. Отрезал голенище от сапога, смастерил лапоть для больной ноги. Каждый день оноткладывал по два-три сухаря из тех, что приносил ему Клепа. Ночью пленника не сторожили, - он убедился в этом, прободрствовав несколько раз до утра. Встречи с лесовиками после того как окажется на воле, Федор не опасался — нож в его руках был надежным оружием. Оставалось только выбраться на свободу. К счастью, землянка была сложена еловых бревен. Кое-где они прогнили, и дерево легко поддавалось ножу. Чтобы по рисковать, Федор работал ночами. Вскоре он незаметно для чужого глаза сделал сквозные надрезы в бревнах стены, выходящей в сторону леса. В нужное время надрезанные куски дерева можно будет вытолкнуть наружу и выползти через щель.
Наконец Федор решился бежать. Пообедав толокняной кашей, пленник улегся на куче тряпья, заменявшей ему постель. В землянке было совсем темно, но заснуть Федору неудавалось, хотя прошлой ночью он почти не спал. Думал о напарнике по порубежному дозору: «Жив ли? Добрался ли до Коломны?..» Думал о товарищах по острогу, которых надеялся вскоре увидеть. Перенесся мыслями в родное село под Вереей, откуда много лет назад ушел на княжью службу... Как давно он не видел своих! Сестре Марийке уже ныне лет восемнадцать — заневестилась, брат Петрик стал парубком, татко и матинка вовсе, должно, постарели. Как они там? Все собирался наведаться, да как выкроить время служилому человеку — то рати, то походы... «И Гальку, не иначе, потерял...» — подумалось ему о соседской дивчине, первой любви: защемило в груди, грусть заполнила сердце. «Дали слово друг дружке, а верно, уже не ждет, замуж вышла. Да и пошто ей маяться, ежели пропал где-то нареченный».