Прошагав с сотню шагов, остановились. Селение, видимо, было уже рядом — несло гарью и еще чем-то, от чего у лесовиков мурашки холодили спины.
Вон там! — опасливо показал Ванька на одинокий старый дуб на опушке.
Подошли ближе. Прислонившись спиной к дереву, сидел человек. В полумраке видны были курчавые волосы да большая борода, ниспадавшая на широкую грудь. Руки и ноги у него были крепко связаны сыромятными татарскими ремнями. Он встревоженно повернул к лесовикам голову, и в этот миг из-за кустов вдруг появилась баба. Волосы взлохмачены, грязная, когда-то белая холстинная рубашка разорвана, глаза безумно горят.
Ведьма!
Ватажники испуганно шарахнулись.
Не бойтесь,-люди добрые,— проговорил бородатый мужик под деревом.— Это женка моя, умом тронулась, бедолашная.
Атаман подошел к мужику, молча разрезал ремни.
Ты кто будешь?
С трудом расправив затекшие руки, мужик проговорил:
Тутошний я, из селища сего...— И, помолчав, тихо добавил: — Водицы бы испить, люди добрые.
Митрошка протянул ему глиняную флягу...
Это было первое пепелище, которое встретилось ватаге. Долго разглядывали они погибшее поселение. Село сие было до нашествия большое, почти полугородок,— рассказывал спасенный ими мужик, звали которого Ермак. Несколько десятков изб, хоромы сына боярского Козла, володаря деревни, хозяйственные постройки, церквушка со звонницей* и колоколом. Случилось все нежданно и негаданно накануне утром. Крестьяне занимались своими обычными делами. Мычали коровы, мекали козы, пере-, кликались собаки и петухи. Ермак чинил плетень во дворе, молодая жена его Ладушка кормила грудью первенца. Вдруг раздался пронзительный страшный клич «урагх!» — и в село хлынули ордынцы. Звонарь успел влезть на колокольню. Его никто оттуда не снимал, просто подожгли звонницу. Над селом долго звенел набат вперемешку с вражескими воплями, криками жертв. Потом набат затих — церковь обвалилась и погребла колокол вместе со звонарем.
Когда в избу ввалились ордынцы, Лада стояла у люльки с поднятым над головой топором. Первый нукер упал с раскроенным черепом. Не слышала, как просвистел аркан; ее выволокли за ноги из избы. У порога лежал намертво связанный ремнями Ермак. Ордынцы вынесли из дома все, что могли, и подожгли его. Ножом полоснул сердце детский плач. Лада рванулась, но ее крепко держал за волосы степняк. С расширенными от ужаса глазами смотрела на воющее пламя, не чувствуя боли, рвалась из рук насильника, пока не обрушилась крыша и детский крик захлебнулся навсегда...
Лада затихла на »мгновение, затем внезапно извернулась и, оставив в руках у ордынца прядь своих волос, вцепилась ему в горло. Ордынец захрипел и обмяк — откуда только взялась у женщины такая неистовая сила?!. Безумный взгляд несчастной остановился на муже. Она взвалила его на спину и, шатаясь, пошла к лесу. Изба стояла на краю села, и ордынцы не заметили их. Через час все было кончено. Скот, молодых баб и мужиков насильники угоняли в полон, остальных перебили. Многие сгорели заживо.